«Солнышка и Барсик: История спасения с небес»
— Ванюшка, какую солнышку хочешь — с мясом, с сыром или, может, с ягодками?
— Ма-ам, с сыром!
— Ладно, родной, сейчас возьмём.
Продавщица в булочной у вокзала аккуратно завернула солнышку в промасленную бумагу. На улице стоял лютый мороз, вечер уже сгущался в ночь. Мать с сыном шли через заснеженный парк, где снег хрустел под ногами, а ветви деревьев, сгибаясь под тяжестью сугробов, тихо поскрипывали.
— Ма-ам…
— Ну что ещё?
— Не вкусно! Я теперь хочу с мясом!
— Вань, да я же спрашивала! Совсем распустился! — вздохнула женщина.
С досадой мальчик вырвал руку и швырнул не понравившуюся солнышку. Она пролетела по дуге и приземлилась под раскидистую сосну, украшенную ледяными узорами. В метели будто прошепталось что-то печальное.
А ведь у этой солнышки была своя история. Долгая, трудовая, настоящая.
Началось всё летом, в полях под Рязанью. Под ясным небом, в золотистой пшенице, зрело маленькое зёрнышко. Потом — жатва, молотьба, мукомольный завод, мешки с мукой, путь в пекарню на Берёзовой улице. Там, где тесто месили тёплыми руками, где пекарь, не жалея, клал сыр с укропом и аккуратно сворачивал слой за слоем.
Солнышка вышла из печи румяной, ароматной, пропитанной теплом и заботой. Но… не судьба. Детский каприз оборвал её путь, и теперь она лежала в снегу, постепенно превращаясь в замёрзший комок. Столько труда, столько любви — и всё напрасно?
Барсик был дворовым котом. Не подвальным, не домашним, а вольным, как ветер. Серый, пушистый, с глазами, как два зелёных огонька, он считался старожилом — целых пять лет на улице! Жил он у пятого подъезда, где бабушки каждый день подкармливали его то сметаной, то кусочками колбасы.
В квартире Барсик жить не умел. Пробовал — однажды его приютила семья со второго этажа. Но он опрокидывал горшки, скакал по шкафам, гонялся за солнечными зайчиками. Не для него эти стены. Душа у него была вольная.
Но однажды случилось странное. Во двор зашёл мужчина с огромным псом. Лохматый зверь с горящими глазами. И хозяин, будто нарочно, напустил его на Барсика. Погоня по сугробам, по машинам, по обледенелому асфальту. Барсик успел — взлетел на дерево, выше, выше, пока сердце не заколотилось в панике.
Но спуститься не смог. Ветка под лапами — тонкая, страх сковывает. Кричал он, звал бабушек. Первый день — метались они внизу, с кусочками рыбы, звонили в спасателей: «Помогите, кот не может слезть!»
— Как замёрзнет — сам спрыгнет, — отвечали по телефону.
Второй день. Вьюга. Людей почти не было. Барсик ел снег, грыз кору от голода. Ночь казалась бесконечной. Холод проникал в кости. Третий день — он уже не звал. Сидел, облепленный снегом, будто ледяной памятник самому себе.
А на четвёртый день случилось неизбежное: лапы разжались. И Барсик, как пушинка, полетел вниз. Завертелся, сбивая снег, и рухнул в сугроб. Дрожал, пытался встать — не мог. Открыл пасть — не мог издать звук. Конец?
И вдруг. Запах. Врезался в ноздри, как луч света в темноте. Еда!
Он с трудом разлепил глаза. Перед самым носом, на снегу — она. Солнышка. Замёрзшая снаружи, но ещё тёплая внутри, ароматная, с капельками растопленного сыра. Надкусанная, но такая желанная.
Барсик из последних сил рванулся, впился зубами, жевал, глотал, не веря своему спасению. Этот кусок теста, масла и сыра, прошедший путь от поля до помойки, стал для него даром судьбы.
Кот вскочил. Вьюга выла, но в теле появились силы. Он отряхнулся и побежал рысцой к подъезду. К тому самому, где жили бабушки.
— Бар-рсик! Ой, смотрите, живой! — закричала тётя Катя, выбегая на крыльцо.
— Барсик! А мы звонили, умоляли — спасатели не приехали! А он сам спрыгнул, упрямец!
Бабушки окружили его, словно солнце. Дверь распахнулась, кто-то принёс тёплую тряпку. А Барсик… на этот раз не шалил. Забился в угол, свернулся клубочком, согревался.
А тем временем в пекарне уже пекли новую партию солнышек. И кто знает, может, одна из них когда-нибудь спасёт ещё одну жизнь.
Иногда самое маленькое чудо — это кусочек тепла, упавший с неба в нужный момент. И самое главное — не пропустить его.
