Свекровь роднее матери: горький урок моей жизни
История о том, как одна женщина стала мне настоящей матерью, а другая осталась лишь строчкой в паспорте.
Моя родная мать всегда ставила свои желания выше всего. Её настроение, её покой — вот что было важно. А я где-то на обочине, как что-то неизбежное, но незначительное. Теперь она злится, что я не бегу к ней по первому зову, что у меня лучше отношения с «чужой бабой», как она говорит, чем с той, что меня родила. Но это её выбор.
С детства я усвоила простое правило: не мешать маме. Так в доме сохранялось подобие спокойствия. Она жила в своём мире — сериалы, подруги, вечное недовольство. Проверка домашней работы заканчивалась шлепком, а попытки поговорить — криком:
— Господи, хоть дома дай отдохнуть! Иди уже куда-нибудь!
Она не пришла ни на один утренник. На родительских собраниях только жаловалась учителям. Меня поддерживала бабушка, а отчим — чужой по крови — проявлял больше заботы, чем она. Он помогал с уроками, водил меня в библиотеку, интересовался моими делами. Я его любила. А когда он ушёл, плакала дольше, чем мать. Она, кажется, даже не заметила.
Потом мы окончательно отдалились друг от друга. Я жила сама по себе. Она — тоже. Кормила, одевала, но не спрашивала, как дела. Не обнимала. Не интересовалась. Могло бы всё сложиться иначе, но, видимо, судьба меня хранила.
После школы мать отказалась платить за институт. Сказала: «Хочешь — учись сама». Я работала где придётся, без жалоб. В одной фирме встретила Дмитрия — будущего мужа. Полюбили друг друга, сыграли скромную свадьбу и переехали к его родителям.
Тогда всё изменилось.
Его мать, Галина Степановна, оказалась не просто хорошей женщиной — она стала мне родной. Без криков, без упрёков. Слушала, поддерживала, давала советы, когда просила. Не лезла в душу, но всегда была рядом.
Я впервые почувствовала: вот оно, тепло. Вот они — настоящие родные. Не надо бояться ошибиться, не надо защищаться. И я сама начала звать её «мамой» — само собой вышло.
Родной матери звонила раз в неделю — просто чтобы не сказала, что я её бросила. Но каждый разговор заканчивался на «неблагодарная, кинула старую мать». И я клала трубку с тяжёлым сердцем.
— Да она просто ревнует, — успокаивала Галина Степановна. — У тебя своя жизнь, а она всё ещё хочет, чтобы ты крутилась вокруг неё.
За десять лет брака у нас родились двое детей. Теперь живём в своей квартире, а свёкры перебрались на дачу. Дети обожают к ним приезжать. А вот к моей матери — нет. И мы с мужем навещаем её только по большим праздникам — из вежливости, а не от души.
Она обижается. Кричит, что я её предала. Но я знаю: мама — это не та, что родила, а та, что любит. Галина Степановна стала мне такой матерью. Она рядом. Она искренне радуется за меня и помогает в трудную минуту.
Я не мщу родной матери. Нет. Помогаю, как положено: продукты, лекарства, деньги на квартплату. Но сердце своё для неё закрыла. Слишком много боли. Слишком много её равнодушия, которое она называла «строгим воспитанием».
Может, кто-то осудит. Но это моя жизнь. И моя свекровь — мне роднее, чем мать.
