**Родственники в гостях: как моя вежливость обернулась скандалом**
Иногда доброта — это не добродетель, а капкан. Особенно когда рядом «родные люди», у которых совесть — как чемодан без дна.
Я никогда не был спорщиком. Избегал конфликтов, не умел говорить «нет» и старался угодить всем. Особенно родне. Хотя многие из них — дальние, но у нас же как: «родня — святое».
Они живут в деревне под Воронежем. Как только заканчиваются огородные дела, вся их ватага отправляется в город. И по какому-то немому уговору, именно моя квартира каждый год становится их «базой». У других родственников они разве что чайку попьют, а вот ночевать — у меня. Всегда.
Я терпел. Молчал. Думал: ну ладно, пару дней. Потом снова работа, тишина, привычная жизнь.
Но в этот раз меня огорошили.
Однажды летним утром они объявились у меня на целых три месяца.
— Мы ведь не помешаем? — весело хохотнул дядя Ваня, затаскивая в прихожую два здоровенных мешка и раскладушку.
— А как же огород? — осторожно поинтересовался я.
— Да брось ты, и без него отдохнём. К тебе ведь — городской воздух, да и детишкам нашим вместе играть веселее, — отмахнулась тётка Катя, даже не снимая грязных сапог.
Будто я не человек, а бесплатный санаторий. С питанием, но без благодарности.
Ладно бы неделю. Но три месяца!
А мы с женой, между прочим, отпуск планировали. Сочи, море, покой. Всё уже оплатили, чемоданы собраны.
Когда я попытался мягко намекнуть, что мы уезжаем и им пора подумать о возвращении, начался настоящий бунт.
— Эгоист! — рявкнул дядя. — Только о себе думаешь! Мы ещё в цирк не сходили, да и планы не все выполнили, а ты нас выставляешь! Мог бы и отпуск перенести — на осень, к примеру!
Тётка фыркнула и громко хлопнула дверцей холодильника. Дети начали ныть. В квартире повисла гнетущая тишина, будто перед грозой. Но я понял: если сейчас промолчу, они и Рождество у меня встретят.
— Извините, но мы всё-таки едем, — твёрдо сказал я. — Вы взрослые люди, разберётесь.
Сначала было тихо. Потом начался спектакль: шумные сборы, демонстративное мытьё посуды, шёпот за спиной. Уходя, они прихватили половину еды из холодильника.
— Вот это гостеприимство… — бросила тётка, даже не глядя в мою сторону.
Дверь захлопнулась. И наступила… тишина. Такая редкая, такая приятная. Я опустился на диван, обхватил подушку и впервые за долгое время вздохнул свободно.
Да, мне неприятно. Я не хотел ссоры. Не хотел никого обидеть. Но где была грань? Когда моя вежливость перестала быть добром, а стала ярмом?
Теперь я знаю точно: помогать — можно. Принимать — тоже. Но позволять садиться на шею — никогда.
