Прабабушка, которая перевернула всё
Света усадила своего плюшевого мишку на кресло и строго указала на него пальцем:
— Сиди тут, а не то приедет пра-ба-бу-шка и займёт твоё место!
Ольга, услышав бормотание восьмилетней дочери, улыбнулась, продолжая протирать окно на кухне. Настенные часы с крошечной матрёшкой весело отсчитывали минуты до приезда её бабушки, Антонины Васильевны, которой недавно исполнилось восемьдесят три.
Впервые за девять лет Антонина Васильевна решилась на такое путешествие — через всю страну, чтобы обнять внучку и впервые увидеть правнучку.
Раньше Оля жила с ней в маленьком городке под Тверью, вместе с родителями и бабушкой. Но в 2004 году уехала, вышла замуж, обосновалась в новом доме. Мама Оли приезжала почти каждый год, а бабушка, уже тогда не молодая, всё ждала, что внучка с семьёй навестит её.
Но жизнь молодых поглотила ипотека и работа. Отпуск был редкостью, и поездку на родину откладывали снова и снова.
В этом году ждали Олину маму, но вместо неё решилась приехать Антонина Васильевна — в свои восемьдесят три, с больным сердцем, с ноющими ногами, через тысячи километров.
— Мам, зачем нам прабабушка, если есть бабушка Люба и бабушка Таня? — заявила Света с детской прямотой, скрестив руки.
— Как зачем? Она моя бабушка, а твоя прабабушка. Едет к нам в гости, чтобы повидаться. Я же тебе о ней рассказывала!
Света сморщила нос:
— Она же ста-ра-я!
Оля звонила Антонине Васильевне, и, когда Света подросла, давала ей трубку, чтобы они могли поговорить. Были и фотографии. Но, как оказалось, голос в телефоне и картинки не заменяли живого общения. Света, ни разу не видев прабабушку, считала её просто «старушкой».
Оля хотела прикрикнуть, но сдержалась. Вина грызла её: за девять лет они так и не доехали до Твери. Она присела рядом с дочкой и начала объяснять:
— Да, она пожилая. Но она наша родная, как бабушка Люба и бабушка Таня. Так о старших не говорят. Антонина Васильевна — удивительная женщина, ты её полюбишь.
Казалось, Света поняла, но на душе у Оли остался неприятный осадок. Стыд за то, что дочь не знает прабабушку, за то, что сама не нашла времени навестить её.
В тот же день Оля получила посылку с почты. Адрес отправителя — Антонина Васильевна. Странно, ведь она должна была приехать через пару дней. Дома, раскрыв коробку, Оля нашла подарки и аккуратно сложенные вещи. Света, крутившаяся рядом, первой заметила старинный веер, чуть пожелтевший, но изящный, словно из прошлого века. Рядом лежали тонкие кружевные перчатки и, в отдельном пакете, пышное бальное платье.
— Ух ты! Что это? — Света округлила глаза, трогая ткань.
— Не понимаю, зачем бабушка это прислала, если скоро сама приедет, — растерялась Оля.
— Это её? — Света смотрела с недоверием. — Она что, танцевала, как я?
Платье, хоть и старое, было роскошным, с тонкой вышивкой. Весь вечер Оля со Светой разглядывали вещи, гадая, что задумала бабушка. Света влюбилась в веер, примеряла перчатки, хоть они и были велики, и мечтала о таком же платье для своих выступлений.
— Вырастешь, сошьём тебе похожее, — пообещала Оля, пряча улыбку.
Через три дня Сергей, Олин муж, поехал в аэропорт встречать Антонину Васильевну. Оля, вспомнив слова Светы про «старую», нервничала, боясь, как бы дочь не ляпнула что-нибудь лишнее.
— Девчонки, гостья приехала! — весело крикнул Сергей с порога.
Оля сразу уловила в его голосе восхищение.
— Классная бабуля, — шепнул он жене, подмигнув.
За спиной мужа стояла Антонина Васильевна: в строгом пальто, с маленькой шляпкой, в сапогах на низком каблуке, с сумочкой в руках. Брови слегка подведены, глаза с тонкой стрелкой, губы накрашены безупречно. Оля с детства помнила её слова: «Губы должны быть идеальными, даже без зеркала». И у бабушки это получалось, как у художника.
— Бабушка! — Оля бросилась к ней, сдерживая слёзы.
После долгого перелёта Антонина Васильевна выглядела усталой, но её глаза сияли такой теплотой, что могли растопить даже морозный день.
— Родная моя, — бабушка раскрыла объятия.
— Ну, я на работу, а вы тут без меня, — улыбнулся Сергей, уходя.
В прихожей Света наблюдала за гостьей, всё ещё не решив, как себя вести. Антонина Васильевна, заметив правнучку, посмотрела на неё с нежностью, но не стала обнимать, чувствуя её настороженность. Смеясь, она прошла в гостиную, опираясь на Олю.
— Дорога, знаешь, не для моих лет, но я так хотела вас увидеть, что сил ждать не осталось. Раньше бы приехала, но этот перелом… в мои-то годы…
— Бабулечка, это нам стыдно, — вздохнула Оля. — То работа, то Света родилась…
— Всё понимаю, милая, не переживай. Присяду, отдохну.
— Может, приляжешь? А потом поедим…
— Ох, Оленька, я уже и не разберу, утро это или вечер, часовые пояса всё смешали…
Выпив чаю, Антонина Васильевна поправила волосы — каштановые, с проблесками седины — и сложила руки на коленях. Её взгляд не отрывался от Светы. Хотелось обнять правнучку, но она ждала, понимая, что девочка должна сама сделать шаг.
Света, всё ещё с любопытством, наконец не выдержала:
— Это твоё? — показала она на пакет с платьем.
— Моё, — улыбнулась бабушка. — В этом платье я танцевала на балу, посвящённом пушкинской эпохе. Веер и перчатки тоже мои.
Света замерла, пытаясь представить прабабушку танцующей.
— А зачем ты это прислала? — спросила Оля.
Антонина Васильевна гордо вскинула голову:
— Хотела, чтобы вы узнали меня настоящуюБабушка засмеялась, а Света вдруг крепко обняла её, поняв, что прабабушка — это не просто «старая», а целая история в красивом платье.
