Прабабушка, которая перевернула всё
Марина усадила своего плюшевого мишку на диван и строго погрозила ему пальцем:
— Сиди тут, а то приедет пра-ба-бу-шка и займёт твоё место!
Ольга, услышав бормотание восьмилетней дочери, улыбнулась, продолжая протирать окно на кухне. Настенные часы с фигуркой матрёшки тихо отсчитывали минуты до приезда её бабушки, Антонины Степановны, которой недавно исполнилось восемьдесят три года.
Впервые за девять лет Антонина Степановна решилась на такое путешествие — через полстраны, чтобы обнять внучку и впервые увидеть правнучку.
Когда-то Оля жила с ней в маленьком городке под Воронежем, вместе с родителями и бабушкой. Но в 2004 году уехала, вышла замуж, обосновалась на новом месте. Мама Оли приезжала почти каждый год, а бабушка, уже тогда немолодая, всё ждала, что внучка навестит её.
Но жизнь молодых поглотили ипотека и работа. Отпуск был редкостью, и поездку в родные места откладывали снова и снова.
В этом году ждали Олину маму, но вместо неё решилась приехать Антонина Степановна — в свои восемьдесят три, с больным сердцем, с уставшими ногами, через тысячи километров.
— Мам, зачем нам прабабушка, если есть бабушка Татьяна и бабушка Лидия? — заявила Марина с детской прямотой, скрестив руки.
— Как зачем? Она моя бабушка, а твоя прабабушка. Едет к нам в гости, чтобы повидаться. Я же тебе о ней рассказывала!
Марина наморщила нос:
— Она же ста-ра-я!
Ольга звонила Антонине Степановне, и, когда Марина подросла, давала ей трубку, чтобы они могли поговорить. Были и фотографии. Но голос по телефону и снимки не заменили живого общения. Марина, ни разу не видев прабабушку, представляла её просто «старушкой».
Ольга хотела прикрикнуть, но сдержалась. Вина грызла её: за девять лет они так и не доехали до Воронежа. Она присела рядом с дочкой и начала объяснять:
— Да, она пожилая. Но она наша родная, как бабушка Татьяна и бабушка Лидия. Так говорить о старших нельзя. Антонина Степановна — удивительная женщина, ты её полюбишь.
Казалось, Марина поняла, но на душе у Ольги остался осадок. Стыд за то, что дочка не знает прабабушку, за то, что сама не нашла времени навестить её.
В тот же день Ольга получила посылку с почты. Отправитель — Антонина Степановна. Странно, ведь она должна была приехать через пару дней. Дома, раскрыв коробку, Ольга нашла подарки и аккуратно сложенные вещи. Марина, крутившаяся рядом, первой заметила старинный веер, чуть пожелтевший, но изящный, будто из прошлого века. Рядом лежали тонкие кружевные перчатки и, в отдельном пакете, пышное бальное платье.
— Ого! Что это? — Марина округлила глаза, трогая ткань.
— Не знаю, зачем бабушка это прислала, если скоро сама приедет, — растерялась Ольга.
— Это её? — Марина смотрела с недоверием. — Она что, танцевала, как я?
Платье, хоть и старое, было роскошным, с тонкой вышивкой. Весь вечер Ольга с Мариной разглядывали вещи, гадая, что задумала бабушка. Марина влюбилась в веер, примеряла перчатки, хоть они и были велики, и мечтала о таком же платье для своих выступлений.
— Вырастешь, сошьём тебе такое, — пообещала Ольга, пряча улыбку.
Через три дня Алексей, Олин муж, поехал на вокзал встречать Антонину Степановну. Ольга, вспомнив Маринины слова про «старую», волновалась, боясь, как бы дочка не ляпнула что-нибудь лишнего.
— Девчонки, гостья приехала! — весело крикнул Алексей с порога.
Ольга сразу уловила в его голосе восхищение.
— Классная бабушка, — шепнул он жене, подмигнув.
За его спиной стояла Антонина Степановна: в строгом пальто, с маленькой шляпкой, в удобных сапогах, с сумочкой в руках. Брови слегка подведены, глаза с тонкой стрелкой, губы накрашены безупречно. Ольга с детства помнила её слова: «Губы должны быть идеальными, даже без зеркала». И у бабушки это выходило, как у настоящей артистки.
— Бабушка! — Ольга бросилась к ней, сдерживая слёзы.
После долгой дороги Антонина Степановна выглядела усталой, но её глаза светились такой теплотой, что могли согреть даже самый морозный день.
— Родная моя, — бабушка раскрыла объятия.
— Ну, я на работу, а вы тут без меня, — улыбнулся Алексей, уходя.
В прихожей Марина наблюдала за гостьей, всё ещё не решаясь подойти. Антонина Степановна, заметив правнучку, посмотрела на неё с нежностью, но не бросилась обнимать, чувствуя её смущение. Смеясь, она прошла в гостиную, опираясь на Ольгу.
— Дорога, знаешь, не для моих лет, но я так хотела вас увидеть, что терпеть уже не могла. Раньше бы приехала, но этот перелом… в мои-то годы…
— Бабуля, это нам стыдно, — вздохнула Ольга. — То работа, то Марина родилась…
— Всё понимаю, родная, не переживай. Присяду, отдохну.
— Может, приляжешь? А потом поужинаем…
— Ох, Оленька, я уже и не разберу, день сейчас или ночь, смена часовых поясов всё перепутала…
Выпив чаю, Антонина Степановна поправила волосы — седые, с проблесками былого каштана — и сложила руки на коленях. Её взгляд не отрывался от Марины. Хотелось обнять правнучку, но она ждала, понимая, что девочка должна сама сделать шаг.
Марина, не выдержав, наконец спросила:
— Это твоё? — показала она на пакет с платьем.
— Моё, — улыбнулась бабушка. — В этом платье я танцевала на балу, посвящённом пушкинской эпохе. Веер и перчатки тоже мои.
Марина замерла, пытаясь представить прабабушку танцующей.
— А зачем ты это прислала? — спросила Ольга.
Антонина Степановна гордо подняла голову:
— Хотела, чтобы вы узнали меня настоящую, ещё до приезда.
Марина,Марина вдруг развернула веер с лёгким щелчком и закружилась по комнате, а Антонина Степановна, не удержавшись, подхватила её за руку и закружилась вместе с ней, словно снова стала той самой юной девушкой в бальном платье.
