**Дневник.**
Зачем ты нянчишься с этой девчонкой? Она тебе не родная!
История Натальи, которую она мне сама поведала — и разрешила рассказать другим. Всё в ней — правда. Всё знакомо до боли.
Я вышла замуж во второй раз. Первый муж, Сергей, погиб страшно — разбился на мотоцикле, не справился с дорогой. Мне тогда было двадцать шесть, а дочке Свете — всего два года. Мы только начали жить, обживаться. На мне висел ипотечный кредит, я сидела в декрете без работы, без помощи. Родители Сергея умерли задолго до этого, а мои жили в деревне под Воронежем — сами едва сводили концы с концами.
Но, как ни странно, рядом оказался человек. Это был Дмитрий — друг моего покойного мужа. Он часто навещал нас, приносил Свете конфеты и книжки, помогал чинить кран или передвинуть мебель. Сперва я держалась на расстоянии — слишком свежа была рана. Но постепенно потянулась к нему. Он стал близким. Не знаю, кто меня осудит, но сердце тянется к теплу. Сергея я не забыла и не забуду никогда — он живёт в моей дочери. Но жизнь идёт дальше.
Через год мы с Дмитрием расписались. Его семья не обрадовалась. Мать, Валентина Петровна, сразу дала понять: «Нам с прицепом не нужны». Но Дмитрий настоял. Сказал: будем жить вместе — в их большом доме на окраине, с огородом, яблонями и теплицей. А мою квартиру сдавать — хоть какой-то доход.
Я согласилась. Дура. Думала — семья, опора, поддержка. А на деле… С первых же дней свекровь начала командовать. «Подмети, постирай, картошку почисть». На Свету она даже не смотрела — будто её и нет. Ни «привет», ни «как дела». Даже имени не называла. Девочка в этом доме была тенью.
Я работала как лошадь — и дома, и на огороде. Спина ломила, руки в трещинах. А свекровь — вечно недовольна. И однажды я услышала разговор, который не выбросить из головы:
— Чего ты с этой девчонкой возишься, Дима? — шипела мать. — Она тебе не дочь! Деньги на неё тратишь. Роди своего ребёнка — вот это будет дело.
— Мама, — отрезал он, — хватит! Это моя семья, я сам разберусь.
Я сделала вид, что не слышала. Но внутри будто нож провернули.
Потом у нас родился сын — Ваня. Вылитый Дмитрий. Глаза, нос, даже смех одинаковый. Тут свекровь расцвела. Крутилась вокруг внука с утра до ночи. А Свету — как игнорировала, так и продолжала. «Не трогай», «Не мешай», «Отойди от брата». Однажды она так толкнула Свету, что та упала. Тут я взорвалась.
— Хватит! — закричала я. — Она не вещь, не мусор, не ошибка! Моя дочь! И вы будете с ней считаться!
Мы тогда наговорили друг другу много. Но после этого свекровь хоть перестала грубить. Хотя любви так и не появилось.
А потом случилось вот что. Дмитрий валялся в выходной на диване. Мне позвонили из школы: Света на физре подвернула ногу, отправили в больницу. Я рванула к мужу:
— Поехали! Свете плохо!
А он отмахнулся:
— Не мой ребёнок. Чего мне выходной портить? Пусть полежит, ничего с ней не случится.
Мне стало так мерзко. Так страшно. Я собрала Ваню, выбежала к соседу, который подрабатывал таксистом. Он отвёз нас в больницу. Слава Богу, просто растяжение.
Но домой мы вернулись не к ним. Я позвонила квартирантам: освобождайте, через неделю мы въезжаем.
Вечером Дмитрий набрал:
— Где ты с сыном? Что за бред?
Я ответила спокойно:
— Мы больше не вернёмся. У меня двое детей. Если научишься любить их обоих — приходи. Но только к нам.
Он молча положил трубку.
Что он решит — не знаю. Но я поняла: лучше одной, чем с человеком, который не видит в твоём ребёнке — человека.
**Вывод:** кровь — не вода. Но если чужой ребёнок для тебя — чужой, значит, и ты — чужой.
