Вот, слушай, как переделала историю, чтоб прям по-нашенски звучало…
— Миш, может, не поедешь в этот рейс? Чую, сердце ноет… Ну проси кого-нибудь подменить, а? — еле слышно проговорила Таня, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Танюш, это же хорошие деньги. Скоро рожать, а у нас каждая копейка на счету, — ответил Михаил, крепко обнимая жену и целуя в макушки озорных двойняшек — Алёнку и Светку.
Таня молча кивнула. Сердце ныло, но разум понимал: бюджет трещит. Вытерла слезы, проводила мужа взглядом и прошептала, обнимая:
— Возвращайся быстрее… Будем ждать.
Дверь закрылась. Таня взяла себя в руки: накормила девчонок, вывела их гулять. День прошёл на редкость спокойно. Ни капризов, ни слез — будто и дети чувствовали, что что-то не так.
Каждый вечер в десять они созванивались, как договаривались. Таня рассказывала, как дочки скучают, как она потихоньку шьёт на заказ. Михаил смеялся в трубку и обещал: «Завтра уже буду дома, зайка».
Но домой он не вернулся.
На обратном пути его КАМАЗ столкнулся с грузовиком, который вынесло на встречку. Всё произошло мгновенно. Ни шанса увернуться. Михаил погиб на месте.
В ту же ночь раздался звонок. Таня, будто во сне, подняла трубку — и мир рухнул.
Она, шатаясь, дошла до соседки — бабы Гали. Попросила посидеть с девочками. Сама рухнула прямо на пороге. Врачи еле успели — экстренное кесарево, сложная операция.
Мальчик родился слабеньким, недоношенным. Ему не хватало отцовской силы, а матери — крепкого плеча.
Таня назвала сына в честь мужа — Мишей. Выйдя из больницы, пересчитала деньги. Хватило бы на пару месяцев. Дальше — как получится.
Жизнь превратилась в выживание. Баба Галя помогала, чем могла. Родни рядом не было. Таня снова взялась за шитьё — сначала для соседей, потом по сарафанному радио пошли заказы.
Девочки пошли во второй класс, маленький Миша — в садик. Они были её опорой, её смыслом. Но…
Дочек она любила сильнее. А сына… нет, не ненавидела — просто больно было на него смотреть. Он всё больше напоминал погибшего мужа. И каждый раз, глядя на него, она чувствовала: не уберегла, не остановила…
Сын был тихим, добрым, отзывчивым. Читал, помогал, никогда не жаловался.
А девочкам она покупала платья, шила наряды для кукол. Мише же перешивала старьё.
— Бедный ты мой… При живой матери — сирота, — вздыхала баба Галя, глядя, как он моет посуду или убирает игрушки сестёр.
Годы летели. Дочки выросли, вышли замуж, разъехались. С матерью остался один Миша.
Он закончил техникум, устроился инженером на кондитерскую фабрику в их родной Коломне. Таня стала слепнуть — бессонные ночи, нервы, годы одиночества дали о себе знать.
Миша ухаживал за ней, как мог. Готовил, стирал, водил её по аллеям парка. Она всё чаще шептала:
— Прости меня, сынок… Не заслужила я твоей любви. Живи своей жизнью, ты же молодой…
Он только улыбался:
— Всё будет, мам. И жена, и дети. Успеешь внуков поносить.
И вот однажды она появилась. Скромная, тихая Настя.
— Мам, Настя поживёт у нас. Негде ей больше, сирота, — тихо сказал сын.
Через три месяца сыграли свадьбу. Приехали дочери, внуки, зятья — вся семья в сборе. Таня была счастлива, но всё чаще улыбалась сквозь боль.
Диагноз звучал как приговор — рак. Времени оставалось мало, и она это знала.
Но судьба подарила ей ещё одну радость — она успела увидеть первого внука.
Уходила она спокойно, с улыбкой, держа за руку того, кого когда-то не могла полюбить.
Младший сын… единственный… самый родной…
