Это точно не было случайностью.
Лера неслась на дискотеку, будто за ней гнался ветер.
Короткая юбка из кожи, обтягивающие лосины под серебро, белые кроссовки с красной полосой, топ с вырезом до пояса и высокий хвост, перехваченный широкой резинкой. Губы — ярко-алые, глаза — в дымчатых тенях. Королева двора.
Все твердили, что Лера — огонь. Она и сама это знала. Гордость района. Поступила в МГУ сама. Без блата, без подковёрных сделок.
Как там тётка Марфа ворчала?
— Тебе, Соколова, до университета — как до Москвы пешком! ПТУ — твой потолок, да и то, если дядя Коля руку приложит. А так — дворники тебя ждут с метлой.
Ах да, точно. Дядя Коля. Настоящий отец сгинул ещё в девяностых. А дядя Коля… вряд ли станет хлопотать за «бестолочь».
Марфа ждала, что девочка расплачется. Но Лера встала, посмотрела ей в глаза и бросила спокойно, почти с вызовом:
— Посмотрим, кто кем станет.
Тётка скривила губы и пообещала ей «особый приём» на экзаменах. Но Лера сдала. Поступила. Одна. Без «доброго словечка». Так-то.
— Девушка, не желаете чистого и вечного счастья?
— С тобой? Петров, ты совсем ку-ку?
— Лерка, ну ты чего. Как жизнь?
— Лучше всех.
— Фигура у тебя, ммм…
— Хочешь такую же?
— Хочу.
— Приходи, переодену — будешь краше.
— Ох, злюка. А я, может, тебя люблю.
— Исчезни, нечисть, бабка мне крест на шею повесила — и от таких, как ты, и от дурных снов.
— Чего уж так-то…
— А вот так. На всякий пожарный.
Они шли по вечерней улице, перебрасываясь шутками. Молодые. Бесшабашные. Неуязвимые.
— Слушай, а давай в понедельник в школу завалимся? — предложил Петров.
— Ты чего, обалдел? Зачем?
— Представь, как Марфа глаза вытаращит, когда узнает, что ты в МГУ пробилась. Сама.
Лера усмехнулась.
— Да мне хоть бы что. А ты как?
— Отгуляю лето, а потом — в армию. Будешь ждать?
— Ага. Сяду у подъезда, в платочке, носки тебе вязать. Километровые.
— Да пошла ты…
— Ну.
— О-о-о, глянь, это же Катька! Она в колледж подала?
— Угу. Каждому своё. Ладно, Сань, я пошла. Вон мои подружки. А ты с Катькой закрутил?
— Да ну, чё ты… так, болтаемся.
— Она хорошая. Она дождётся. А я — нет.
— То есть мне вообще не светит?
— Нет. — Чётко. И ушла.
Учёба давалась Лере легко. Не потому что просто — она не ныла.
— Как ты всё успеваешь? — спрашивала соседка.
— Что?
— Ну, и на тусовки, и в клубы, и учёба…
— Не знаю, — пожала плечами Лера. — Просто живу. Не загоняюсь. С парнями не связываюсь. Учёба — моё будущее. А гулять? Когда, как не сейчас?
— А я замуж хочу. За олигарха.
— А я — нет.
С Сергеем Лера познакомилась на дискотеке. Он лез, как настырный комар, — она сбежала. Но на следующий день он пришёл в общагу. С розами, с коробкой конфет. Она захлопнула дверь. Он — с билетами в кино. Она — мимо.
Девчонка уже нервно дёргалась от его внимания. Ненавидела почти. А тут ещё Петров письма из части шлёт. Тоскует. Но не про службу пишет, а про чувства.
А она знает этого Петрова — как до пятнадцати в синих колготках под штанами бегал… Как бабка его к знахарке водила — от энуреза лечить.
Сергей ездил на «Яве», караулил её, как в индийском кино. А потом… потом он упал. У неё на глазах. И она, не думая, бросилась к нему. Не потому что Сергей. Потому что человек.
И почему-то… согласилась на свидание.
Полгода они встречались. Не бабочки, не звёзды. Но как-то… привычно. Он стал своим.
Потом письмо от Петрова: обиды, грязь, мат. Кто-то настучал. Да она и не скрывала.
С Сергеем было проще. Он был рядом. Надёжный. С ним можно было мечтать. О свадьбе. О детях.
— Везёт тебе, Лерка, — сказала соседка.
— В чём?
— С Серёгой. Ты знаешь, кто он?
— В смысле?
— Отец у него — большая шишка. «Яву» купил. Теперь — «Волгу». Единственный сын. Богатые. В возрасте.
— И?
— Говорят… у него невеста есть. Наташка. Отцы бизнес соединяют.
Вечером Лера спросила у Сергея. Он заёрзал.
— Это всё отец. Я не хочу. Наташка мне не нужна. У нас есть ты. Уедем.
— На выходные я к родителям поеду.
— Хорошо… — и ей показалось, он вздохнул с облегчением.
Когда она вернулась — что-то было не так. Девчонки косились. Парни ухмылялись.
— Что случилось?
— Садись… Лер… Сергей… Он…
— Что?
— Женился.
Ни дрожи. Ни слёз. Внутри — обвал. Снаружи — лёд.
— Ну и что?
— Ты такая спокойная…
— А какой мне быть? Я знала. Уехала, чтобы понять. А он — женился. Я позволила. Всё логично.
Она наклонилась к соседке:
— Не произноси его имя. Никогда. Для меня его нет.
После выпуска Лера не поехала домой. Поехала — в роддом.
Родился Ванька. Крепкий. С кулаками, как молот.
— Лерочка… ты… отцу скажешь?
— Мам, никогда. И не спрашивай.
— Хорошо, просто… Я надеялась, ты не повторишь мою судьбу.
— И не повторю. Ты вышла за отца. Я — нет.
— Ты у нас поживёшь?
Лера увидела: мать боится. Дядя Коля — не рад.
— Я поняла. Даже из роддома не заберёте?
— Что ты, Лерочка… конечно заберём…
Они приехали. Дядя Коля молча пожал руку.
— Папа сказал, поживёте месяц-другой.
— Спасибо. МыВ дверь снова постучали, но на этот раз это был не Миша.
