**Хроники одной судьбы**
Ольга Дмитриевна пыталась уйти от мужа дважды. И оба раза возвращалась. Ради сына.
В первый раз она убежала к родителям, когда Сергей запил после рождения Вовы. Больше не могла выносить его пьяные выходки — среди ночи, прижав мальчика к груди, выскользнула из дома. Сергей настиг её во дворе:
— Куда, Ольга?!
— Подальше от тебя!
Мать, фельдшер из села, только покачала головой:
— Оля, а чего ты ждала, выйдя за шофера? У них такие нравы — не переделаешь.
Спорить было бесполезно. Сама выбрала свою судьбу. Познакомились они, как ни странно, в библиотеке. Ольга подрабатывала там, а Сергей зашёл сдать книгу.
— Что-нибудь лёгкое хотите? — спросила она, разглядывая его мозолистые руки.
— Про любовь, — усмехнулся он, и взгляд его прожёг её насквозь.
Она дала ему “Два капитана”. Через неделю он вернулся — не за книгой.
— Не дочитал… Может, в парк сходим?
И она согласилась.
Была весна, в душе — розовые грёзы, в сердце — молодой пыл. Она влюбилась. А тогда, если хочешь быть вместе — иди в ЗАГС. Так и вышло.
Свадьба — скромная, почти без гостей. Через месяц он впервые ударил её — за долгий разговор с соседом. Потом, конечно, принёс ромашки и произнёс:
— Ты же знаешь, я человек горячий.
— Это извинение?
— Нет. Напоминание.
Она молча опустила глаза, поставила цветы в банку. Синяк на скуле замазала тональным кремом. Простила.
Но когда родился Вова и Сергей запил — ушла. Не выдержала. Он потом полгода умолял вернуться, клялся, что завяжет. И правда — не пил почти два года. Но каждый раз, когда накатывало, глушил стресс водкой — по-другому не умел.
Однажды, после особо жуткой ссоры, когда Сергей разнёс тарелку — не в неё, но рядом, — она села на кухне и стала писать сестре:
«Таня, хватит. Ухожу. Пора спасать себя».
Глянула в детскую. Вова спал, прижав к себе игрушечную машинку — папин подарок. Он боготворил отца. И это было взаимно.
Ольга разорвала письмо. Подумала: уйду — он сгинет. А сын будет видеть, как отец катится вниз. Пусть лучше ненавидит меня, чем стыдится его.
Видимо, Сергей почувствовал. Стал пить реже. Родился второй — Дима. Несколько лет они жили тихо, почти мирно. Но запои возвращались. После очередного он ввалился в дом в полубреду, и она сказала:
— Я тебя больше не люблю. Не смогу. Никогда.
— Ты в себе?
— Вполне. Но жить будем вместе. Ради детей.
Каждый вечер она проверяла, спят ли сыновья, клала на тумбочку увесистый том — на всякий случай — и шептала: *”Ещё один день. Он не для меня. Он для них.”*
Перемены шли медленно. Но годы текли, дети росли. Сергей остепенился, пил всё реже. Страна катилась в пропасть, магазины пустели. Они перебрались в Пермь, младший только пошёл в школу.
Автобазу, где он работал, закрыли. В отчаянии Сергей притащил домой бутылку и поставил на стол.
— Нет, — твёрдо сказала Ольга. — Или это, или дети.
— Отвяжись.
— Больше не отвяжусь, — схватила бутылку и выплеснула в раковину.
Он замахнулся, но не ударил. Знал: ударит — потеряет всё. Она не сдастся.
В 95-м дали участок под дачу. Денег не было, заняли у родителей.
— Построим сами, — вдруг сказал он.
Она не поверила. Но каждые выходные ездили на участок: он месил раствор, она таскала кирпичи. Как-то оступилась, рассекла руку. Он подбежал:
— Дура, зачем лезешь?!
Но в голосе — настоящий страх.
Дом построили. Не сразу. Но построили. Когда крышу накрыли, он принёс шампанское. Сидели на балках, пили из гранёных стаканов.
— Красиво, а?
— Не верится, — выдохнула она.
Трезвым он стал. Но чувства не вернулись.
— Мам, зачем ты с ним? — спросил как-то взрослый Вова. — Вы же чужие.
— Я дала слово — и в горе, и в радости. И вам нужен был отец. Даже такой. Когда своих детей заведёшь — поймёшь.
Сейчас им обоим за семьдесят.
Дмитрий возится с внуками, и Ольга думает: если бы ушла тогда — он бы сгинул. И этих детей не было бы. Значит, всё не зря.
Они живут в доме, который построили сами. У каждого своя комната, свои телеканалы. Она слушает Чайковского, он смотрит «След». Новости смотрят вместе. Это — союз.
Дети звонят каждый день. Внуки улыбаются с фотографий в рамках. Недавно в гостях была маленькая Лиза. Забралась к бабушке на колени и спросила:
— А что такое любовь?
Во дворе дед ровно колол дрова. Как делал всё последние двадцать лет.
— Это когда прощаешь человеку то, что другим не простил бы.
— А ты деду прощаешь?
Она растерялась. В глазах девочки — та же глубина, что когда-то была у Вовы.
— Я не прощала. Я просто каждый день решала, что для меня важнее.
— А что важнее?
Скрипнула дверь. Сергей вошёл.
— Ты, — ответила бабушка. — Твой папа. Твой дядя. Этот дом. И даже дедовы новости…
Лиза рассмеялась:
— Так это и есть любовь?
— Нет, солнышко. Это — терпение. А любовь… она бывает разной. Но настоящую ты ещё узнаешь.
Сергей высунулся из кухни:
— Чаю, Оля?
— Сейчас налью, — ответила она.
Это не любовь. Но это — что-то крепче. Стоило ли оно того?
Ответа нет. Или, может, он у вас есть?
