**Тайна, расколовшая семью**
В тихом городке на берегу Оки, где сумерки окутывали улицы золотистым светом фонарей, Людмила протирала стол на кухне. Воздух был пропитан ароматом только что испечённого яблочного пирога, когда внезапно зазвонил телефон. На экране — имя давней подруги Светланы, с которой Люся не виделась вечность.
— Свет, здравствуй! Как же я соскучилась! — воскликнула Людмила, торопливо вытирая ладони о передник.
После пары тёплых фраз Светлана вдруг спросила:
— Люсь, ты с Владимиром развелась?
— Нет! С чего ты взяла? — сердце Людмилы ёкнуло, будто провалилось в пропасть.
— Странно… тогда объясни вот это, — в голосе подруги прозвучала тревога.
Через мгновение на телефон пришло сообщение с фото. Людмила открыла его — и мир вокруг рассыпался, словно стакан, разбившийся на тысячи осколков.
—
— Чёрт возьми, как же всё достало! — ворвался в квартиру Владимир, швырнув ключи на старый дубовый комод.
— Володя, что случилось? — Людмила отложила половник. Она всегда возвращалась раньше мужа, успевая и ужин приготовить, и квартиру прибрать.
— Что случилось? Всё! — рыкнул он, срывая кожаную куртку. — Эта проклятая работа, быт, одно и то же изо дня в день! Ни просвета, ни радости! Люсь, давай уедем куда-нибудь, хоть на неделю. Хоть на озеро Сенеж, хоть в подмосковный санаторий. Я больше не могу!
— Но отпуск надо согласовать, — задумалась Людмила. — Мы же твоему отцу обещали помочь с огородом…
— К чёрту огород! — перебил Владимир. — Морковь не сбежит, а я вот-вот сорвусь! Тебе что важнее — грядки или я?
— Конечно, ты, — тихо ответила Людмила, видя, как наливаются кровью его глаза. — Я поговорю с начальницей, она меня поймёт. Два года без отпуска.
— Значит, покупаю билеты? — оживился Владимир, потирая ладони.
— Покупай, — кивнула Людмила. Ей и самой хотелось вырваться: то экзамены сына, то его переезд в Питер, то потоп от тётки Зины сверху, из-за которого пришлось клеить новые обои. Силы таяли, как снег в марте.
— Решено, — отчеканил Владимир. — На Сенеж дорого, поедем в санаторий. Там и сосны, и воздух чистый, и бюджет не пострадает.
Людмила не спорила. Она редко перечила мужу. Даже когда после потопа он купил ужасные обои в цветочек вместо тех, что она выбрала. Или когда отговорил её от работы в центре:
— Это ж полгорода на метро трястись! Дом запустишь. И что с того, что зарплата высокая? Разве я мало приношу? Вон, в «Пятёрочке» за углом вакансия. И близко, и скидки на продукты.
Людмила сдалась. Работа кассиршей ей не нравилась, зато дома всё было идеально. Лишь однажды она наотрез отказалась, когда Владимир пытался заставить их сына поступать в Бауманку вместо выбранного им журфака.
— Нет! — тогда впервые закричала Людмила. — Он сам решит, кем быть! Не смей ему указывать!
Владимир, не ожидавший такого от тихой жены, отступил. Но потом постоянно ворчал, что с ним «перестали считаться». Людмила каждый раз успокаивала его, гладя по плечу:
— Ну что ты, просто сын уже взрослый…
Билеты куплены, чемоданы собраны, отпуск согласован. До отъезда оставалось два дня, когда раздался звонок свёкра, Николая Петровича.
— Люда, привет, — голос его дрожал. — Володю не могу дозвониться. Он в порядке?
— Здравствуйте, Николай Петрович. Владимир в аптеку сбегал, телефон дома забыл, — ответила Людмила. — Что-то случилось? Голос у вас…
— Спину скрутило, — прошептал старик. — Ни встать, ни лечь. Может, сын заскочит? Хоть «Финалгоном» намажет, а то невмоготу. Сиделка дорого берёт, а соседка Катя, что помогала, к дочери уехала.
— Конечно, передам. Как только вернётся, сразу приедем, — пообещала Людмила.
Вернувшийся Владимир выслушал жену и скривился:
— Ну вот, как назло! Почему именно сейчас?
— Володя, опомнись! — всплеснула руками Людмила. — Это твой отец! Болезнь не спрашивает, когда ей приходить. Поехали, посмотрим, как он.
— У него же сестра есть, — проворчал Владимир.
— Тётя Галя сама с палочкой ходит! — повысила голос Людмила. — Хватит, поехали.
Бурча, как медведь в берлоге, Владимир покорно поплёлся за женой. Дверь в дом свёкра была приоткрыта. Николай Петрович сидел на кухне, сгорбившись, лицо искажено болью.
— Неловко повернулся, — виновато пробормотал он, глядя на сына. — Будь жива твоя мать, не пришлось бы вас тревожить.
Мать Владимира, Галина, умерла пять лет назад. С тех пор свёкор жил один. Сын с невесткой навещали редко, а внук, пока учился в городе, часто забегал к деду после пар.
— Отец, ну почему сейчас-то? — Владимир раздражённо тряхнул головой. — Мы в отпуск собрались!
Людмила толкнула его локтем.
— Простите старика, — голос Николая Петровича дрогнул, и Людмиле стало больно. — Не специально ведь.
— Ничего страшного, — мягко сказала она. — Где мазь? Сейчас поможем.
Через час Николай Петрович смог разогнуться. Людмила проверила холодильник — пусто.
— Завтра забегу, приготовлю борщ, — пообещала она.
Дома между супругами разгорелся скандал.
— Ты что, с ума сошла? — Владимир стучал кулаком по столу. — Мы уезжаем, а ты собираешься отцу супы варить?
— Это твой отец! — Людмила сжала кулаки. — Кто ему поможет, если не мы?
— Вызывай «скорую», пусть в больницу забирают! — не унимался Владимир. — Там и накормят, и вылечат.
— Ты знаешь, что он не поедет. И вряд ли его с радикулитом положат. Дома быстрее поправится, — стояла на своём Людмила, поражённая его чёрствостью. — МожетЧерез год, когда Владимир, оборванный и опустошённый, постучал в её дверь с мутными глазами и словами “Люся, прости”, она лишь молча закрыла дверь, прижавшись спиной к косяку, потому что на кухне уже играл смехом её новый ребёнок, а в паспорте давно красовался другой штамп.
