«До самого края неба»: как простой парень из глубинки покорил сердце горожанки
Дмитрий вернулся в родную деревушку под Рязанью после долгих месяцев службы. Тёплый вечер окутывал знакомые места дымкой воспоминаний, и в каждом переулке шептались голоса прошлого. В этот самый миг появилась Даша — та самая, в которую он был по-мальчишески влюблён с детства. Она приехала на выходные к тётке, чтобы отдохнуть от шумной московской суеты.
Они встретились у покосившейся калитки с выцветшими узорами. Объятия, молчаливые взгляды, смущённые улыбки — всё смешалось в одном трепетном мгновении. Местные бабушки, давно следившие за их романом, качали головами: «Дима и Дашенька — как две половинки!» Все видели, как он, высокий и русоволосый, замирал при виде её — студентки-медалистки с тёмными, как ночь, глазами и смехом, звонким, как колокольчик.
Но на следующий день, когда Даша собиралась уезжать, всё перевернулось. У ворот раздался рёв мотора, и из старенькой «Лады» выскочил Витек, её однокурсник. Его голос звенел, как надтреснутый динамик:
— Даш, я же предложил подвезти! Чего упрямишься?
Она резко отпрянула, сжав кулаки:
— Я тебя не просила! Уйди!
Глаза её горели, а Витек, не сдаваясь, тянул руки, будто хотел схватить. Всё это видели и соседка Глаша, и сам Дмитрий, стоявший в тени, будто каменный. Он молча отвернулся, потом вдруг сел на свой видавший виды «Урал», крашеный когда-то в синюю краску.
Даша, заметив его, одним движением накинула рюкзак, натянула шлем и вскочила на сиденье сзади. Витек хлопнул по капоту и фыркнул:
— Ну теперь понятно, почему отказываешь!
Дмитрий лишь крепче прижал её руку к своему боку и рванул с места. Они понеслись по проселочной дороге, поднимая вихри пыли, озарённые багрянцем заката. Рёв мотора сливался с биением их сердец, и каждый поворот казался шагом в новую жизнь.
Проезжая мимо бескрайних полей и почерневших изб, Дмитрий вдруг сказал, будто в забытьи:
— Даш, давай так и будем ехать — до самого края земли. Чтобы дорога не кончалась никогда.
Она рассмеялась, прижавшись к его спине:
— Правда? До самого неба?
— До самого, — пробормотал он, и в голосе его дрожала какая-то твёрдая нежность.
Так и шли их дни — в простых радостях, в разлуках, когда Даша уезжала на пары, а он оставался пасти коров. Но каждый её приезд был праздником.
Однажды, вернувшись с дипломом, Даша увидела, что Дмитрий стал другим — глаза твёрже, плечи шире. Они сидели в беседке за домом, пили чай с малиновым вареньем и говорили о будущем. О доме с резными ставнями, о детях, о том, что главное — не место, а чтобы рядом был тот, кто поймёт без слов.
Соседи давно не удивлялись. Даже Глаша, мудрая, как вековая ива, говорила: «У них любовь — как в старых сказках. Не сломать, не разлучить.»
Когда стемнело и дИ тогда, под мерцанием бескрайнéго звезднóго неба, Дмитрий достал из кармáна кольцó, вырезáнное из берёзы, и прошептал: «Будь моей женóй, Дашенька, и пóйдём вме́сте до самóго концá дорóги», а онá, засмеявшись сквозь слёзы, простó кивну́ла, и вéтер унёс их обéщание в тёмную, тёплую ночь.
