«Командировка» с оттенком измены: записка, перевернувшая жизнь
Сегодня вернулся домой выжатый как лимон после адского дня. Швырнул портфель в прихожей и побрёл на кухню, где Светлана жарила котлеты с гречкой.
— Завтра командировка, — буркнул я. — Собери вещи.
Жена обернулась, на лбу нависли подозрительные складки:
— В субботу? Странно… Кого-то другого нельзя отправить?
Я промолчал, только плечами пожал, и потопал в комнату переодеваться.
Через два дня вернулся обратно. В квартире — гробовая тишина. Ни Светки, ни маленького Артёма. Хотя в это время они всегда дома.
— Странно, — пробормотал я, скидывая куртку.
Достал телефон, набрал жене. Ни ответа, ни привета. Хотел звонить снова, но заметил на столе листок. Записка. Письмена ровные, будто не дрогнула рука, но с каждой строчкой дыхание перехватывало сильнее.
«Костя. Не ищи нас. Устала от твоих секретов, вранья и холодного плеча. Артём с бабушкой. Нам нужно время. Не звони. Если что-то ещё осталось — дай нам передохнуть.»
Перечитал трижды. Сердце ушло в пятки. Плюхнулся на стул, уставившись в стену. В голове поплыли воспоминания последних недель…
Новый начальник отдела появился внезапно. Вместо добродушного Аркадия Петровича кресло заняла железная леди — Наталья Сергеевна. Шёпотом говорили, что её «протолкнули» через связи, но вслух никто не смел шевельнуться.
На первой же планерке она дала понять — безвольных не терпит. Жёсткий график, отчёты, никаких поблажек. Я опоздал на пять минут — получил взгляд, будто меня уже мысленно уволили.
— Запомните, — её голос резал как стекло, — второй раз не прощу.
Прошло три недели. Все старались не дышать. Я тоже выкладывался. И, кажется, это заметили. Как-то вызвали в кабинет.
— Вы работаете как швейцарские часы, — Наталья Сергеевна вертела в пальцах ручку. — Почему до сих пор на месте?
— Не сложилось, — честно ответил я.
— В пятницу в Москве выставка. Поедете, изучите новое оборудование. И, возможно… — она сделал театральную паузу, — …вас ждёт карьерный рост.
Внутри всё сжалось. Я же обещал Артёму сходить в «Сокольники», покататься на каруселях. А Света… она точно заподозрит неладное.
Но я согласился.
Ирония судьбы — в купе поезда оказалась сама Наталья Сергеевна. В обычных джинсах и свитере, без каблуков, она выглядела почти… человечной.
— Расслабьтесь, — усмехнулась она. — Командировка пойдёт вам на пользу.
Говорили всю дорогу. В гостинице наши номера оказались… через стенку. Случайность?
А ночью — стук. Открыл: передо мной стояла она. В одной руке шампанское, в другой — коробка шоколадных конфет.
— Не прогоните? — голос ниже обычного.
Всё случилось быстро. Бокалы, смех, взгляд… пальцы на моём запястье… Поцелуй, которому я не сопротивлялся.
Вернувшись, я сразу почувствовал — дома пахнет бедой. Света молчала, но в глазах читался холод.
А потом… Она нашла след помады на воротнике.
— Это что? — её шёпот был страшнее крика. — Я так и знала.
Скандал. Хлопанье дверьми. Я уснул на диване, свернувшись калачиком.
Утром — та самая записка.
Стоял, сжимая листок, пока пальцы не затряслись. Даже не заметил, как по щекам потекли слёзы. Я не хотел этого. Но джинн уже вылетел из бутылки.
На работе влился обратно в рутину. Наталья Сергеевна вела себя так, будто ничего не было. Когда снова предложила поездку, я твёрдо ответил:
— Нет. Обещал сыну — не подведу. Пусть едет кто-то другой.
Она подняла бровь:
— Вы осознаёте последствия?
— Да. Но я уже потерял слишком многое.
Вышел, не оглядываясь.
В выходные водил Артёма в парк. Покупал мороженое «Лакомка», катал на «Ромашке». Слушал его смех. В душе — непривычная тишина. Впервые за месяцы — покой.
Повышение получил коллега. Света вернулась не сразу — спустя месяц мы начали осторожные разговоры. Без истерик. По-взраИ хотя шрам на сердце остался, каждый вечер, возвращаясь теперь строго к ужину, я знал — самое важное уже ждало меня дома.
