**«Я не железная! Мне больно за сына и за внука, но перед невесткой гнуться не стану!»**
— До сих пор не понимаю, зачем этой Светлане ребёнок, если она после родов снова ринулась в погоню за карьерой и зеркалами, — с горечью произносит Нина Семёновна, 62-летняя женщина из Воронежа.
Её сын Денис — умный, целеустремлённый, в свои 35 уже возглавляет отдел в крупной IT-компании. Но его жена, Светлана, превзошла его — она старше на девять лет и успела выстроить головокружительную карьеру в одной из московских корпораций. Дети в её планах никогда не значились. Она боялась потерять влияние, оказаться «на обочине», уступить место молодым и голодным до успеха.
Жили они, как говорится, на широкую ногу: элитная квартира в центре, загородный дом, новейшие автомобили, отдых за границей. Но тепла в их семье не было. Виделись реже, чем с деловыми партнёрами. А Нина Семёновна, хоть и не лезла в их дела, переживала за сына — было видно, как он выматывается, старается быть идеальным мужем, но словно бьётся головой о стену.
Когда Светлана в сорок лет неожиданно объявила о беременности, вся семья онемела. Даже Денис не знал, радоваться или тревожиться. А свекровь, давно махнувшая на внуков рукой, расплакалась от счастья. Но радость быстро сменилась тревогой.
— Она до самых родов не вылезала из офиса. Родила, можно сказать, между совещаниями. Телефон из рук не выпускала даже в родзале, — вспоминает Нина Семёновна. — Я думала, из роддома сразу в кабинет поедет.
Но первые недели после рождения сына Светлана словно переродилась. Гормоны бушевали, она не отходила от малыша, не спала ночами, ловила каждый его вздох. В дом никого не пускала — даже свекровь. Всё делала сама. Но ненадолго её хватило.
Как только перестала кормить грудью, вопрос возвращения на работу встал ребром. Светлана твердила, что компания катится в пропасть, заместители всё портят, и если она не вернётся — крах неминуем. Няню найти оказалось сложно — она никому не доверяла. Тогда предложила Нине Семёновне сидеть с внуком за деньги. Та согласилась, надеясь, что это их сблизит.
— Сначала всё шло хорошо. Я заботилась о малыше, на выходных отдыхала, родители сами с ним занимались. Мне даже нравилось — наконец-то я рядом с внуком, — вспоминает бабушка.
Но вскоре началось. Светлана уволила домработницу и стала требовать от свекрови не только нянчить ребёнка, но и убирать, готовить. Платила, конечно, но нагрузка стала непосильной — младенец требовал постоянного внимания.
— Однажды я разбирала холодильник, а внучок спал в манеже. Спальня была на втором этаже, далеко бегать. Хотела управиться потихоньку, чтобы не будить, — рассказывает Нина Семёновна.
Но когда Светлана вернулась и увидела сына в манеже, взорвалась:
— Почему он не в кроватке? Почему не на прогулке?! Я вам деньги плачу не за это! Ребёнок должен быть выспавшимся, накормленным, ухоженным!
На следующий день домработница снова появилась. А вместе с ней — тотальный контроль. Камеры в каждой комнате, ежедневные отчёты. Даже за мелкую царапину — выговор. Нина Семёновна чувствовала себя не бабушкой, а прислугой под надзором.
— В туалет боялась отойти, — со слезами говорит она. — Вечно казалось, что за мной следят. А сын — на стороне жены: «Мама, будь понимающей, ты же за деньги работаешь». Да мне не деньги нужны — мне больно!
После очередной сцены, когда Светлана в который раз назвала её «неряхой и лентяйкой», бабушка взорвалась.
— Всё, я увольняюсь. Я вам не крепостная. Хотите — ищите няню с тремя дипломами, но меня больше в ваши войны не втягивайте, — бросила она и ушла.
С тех пор Светлана не пускает её даже на порог. Внука не показывает. А сын… сын молчит. Присылает сухие сообщения раз в месяц, но на стороне жены.
— Я не железная! Мне больно, мне обидно. Я жила ради семьи, ради внука… — шепчет Нина Семёновна. — Но гнуться больше не стану. Не для этого я сына растила. Теперь пусть живут, как хотят. Хотя… няни у них меняются каждую неделю. Видно, не все выдерживают их «идеальный порядок».
Если бы Светлана хоть раз подошла и сказала: «Прости» — может, всё сложилось бы иначе. Но теперь мосты сожжены.
