Встреча с горечью в сердце
Как-то раз, возвращаясь с базара, я вдруг столкнулась со старой знакомой. Много лет мы не виделись — когда-то жили по-соседски, шептались у подъезда, делились житейскими новостями, а потом судьба разбросала нас. Она обрадовалась, обняла крепко, словно и не было этих долгих лет молчания. Предложила присесть на скамейку у сквера — давай, говорит, поговорим по душам, вспомним старое. Я согласилась. Тогда ещё не ведала, что этот разговор оставит в душе занозу.
Разговорились. Я рассказала, что вот уже три года замужем за Степаном. Что растут у нас двое детей, младшая, Машенька, только годик стукнул. Сейчас в декрете сижу, нянчусь с дочкой. Говорила от чистого сердца, с теплом — ну а кому, как не старой приятельнице, довериться? Но чем больше я говорила, тем мрачнее становилось её лицо: улыбка потухла, глаза потемнели, а взгляд наполнился странной смесью усталости и досады.
Сначала подумала — может, у неё просто день неудачный. Но потом она бросила фразу с такой язвительной ноткой, что мне стало не по себе:
— Ну и ну, и рожала уже, а выглядишь, как девчонка… Не скажешь…
Произнесла с натянутой ухмылкой, но в голосе явно звучала зависть, почти злость. Я смущённо улыбнулась, попыталась сменить тему, но чувствовала, как между нами натянулась невидимая нить неловкости. Каждое моё слово будто задевало её за живое.
Когда я собралась уходить — мол, Ваню из школы забирать пора, она небрежно бросила напоследок:
— Повезло тебе… И муж, и дети… Ну прямо как в сказке.
А затем резко встала и ушла. А я осталась сидеть на скамейке, словно мне ведро холодной воды на голову вылили. Я знала, что у неё есть сын, уже за тридцать. Ещё раньше слышала, что с ним одни проблемы: не работает, на шее у матери сидит, жить отдельно не хочет. Было дело — связался с плохой компанией, чуть не угодил в тюрьму. Жениться не собирается, да и нрав у него тяжёлый, нелюдимый. Но для неё он всегда был смыслом жизни, её единственной отрадой.
Наверное, потому мои слова так больно её ранили. У меня — семья, дети, да ещё и вид, по её меркам, «слишком счастливый». Зависть. Вот что это было. Голая, едкая зависть. Хотя я не хвасталась, просто отвечала на вопросы.
Теперь я понимаю: не всякий готов слушать о чужом счастье. Особенно когда своё — в осколках. Я-то тут ни при чём — её сын сам выбрал свой путь. Я не стала бы сравнивать, это она ко мне подошла.
Прошли уже дни, а на душе всё тяжело. Тот разговор напоминал пряник с полынью внутри — сперва сладко, а потом горечь.
Пожалуй, ошиблась я только в одном — слишком распахнула душу. Бывает, так хочется поделиться радостью, что забываешь: не всякая улыбка — искренняя. Не каждый, кто дружелюбно кивает, на самом деле рад твоим успехам.
Теперь знаю наверняка: счастье — как тихая река. Его не стоит выставлять напоказ. Не всем стоит рассказывать о своих радостях, ведь порой за твоей улыбкой кто-то видит лишь отражение собственной боли.
