Алина Ивановна проснулась от тёплых лучей июньского солнца, ласково касающихся её лица. В квартире стояла непривычная тишина — ни детского плача, ни телефонных звонков с мольбами «посиди с Васей хотя бы до ночи». Она лениво потянулась, взглянула на потолок и впервые за годы ощутила: сегодня никуда не надо спешить, ни перед кем не нужно оправдываться.
Поднявшись, она зашла на кухню, насыпала в турку ароматного кофе, зажгла газ. В воздухе витал запах свободы. На стуле лежала тетрадь — та самая, куда она когда-то записывала сюжеты для рассказов. Давным-давно Алина мечтала о писательской славе, но всё откладывала: сначала работа в библиотеке, потом замужество, рождение Насти, развод, ипотека, хлопоты. А теперь — внук.
Вася ворвался в её жизнь так же внезапно, как и взрослая жизнь Насти. Та, ещё вчера беспечная студентка, вдруг позвонила и с дрожью в голосе сообщила:”
— Мам, я беременна. Мы с Димой решили оставить ребёнка.
Алина промолчала. Опустилась на табуретку, крепче сжала телефон и тихо ответила:”
— Ясно.
С тех пор всё пошло под откос. Настя с Димой продолжали учёбу, а внук остался на ней. Бесконечные подгузники, капризы, бессонные ночи. Молодые родители отмахивались:”
— Мам, ну ты же сама хотела внуков. Вот и нянчись.
Алина терпела. Не жаловалась. Но с каждым днём чувствовала, как её собственная жизнь ускользает. Она просыпалась не с мечтами о книгах или прогулках, а с мыслями о расписании Васи.
И вот сегодня она твёрдо решила: хватит.
Тем временем на другом конце Москвы в спешке собиралась Настя. Под глазами — синяки от усталости. На руках — хнычущий Вася. В одной руке — сумка с детскими вещами, в другой — ноутбук. Дима у окна набирал преподавателя, выпрашивая перенос зачёта.
— Насть, успеешь отвезти его к твоей маме? — спросил он, натягивая куртку.
— Успею… — сквозь зубы процедила она. — Всё, как всегда, на мне. Ты будто вообще не отец.
Она выбежала из квартиры, поправляя на ходу шарф. В маршрутке Вася зашёлся в истерике. В голове у Насти пульсировало: только бы мама была дома…
Знакомая дверь. Стук. Тишина. Затем шаги. Дверь открылась. На пороге стояла Алина — с чашкой кофе, в домашнем халате, волосы небрежно собраны. Но в глазах — твёрдость, которой Настя не видела годами.
— Привет, мам. Мы ненадолго. Завтра сдадим сессию — и больше не будем тебе мешать, — начала Настя, стараясь смягчить ситуацию.
Алина глубоко вдохнула. Сделала глоток кофе. И сказала:”
— Нет.
— Что? — переспросила Настя, морщась.
— Я не возьму Васю. Ни сегодня, ни завтра. Я устала. Я не справляюсь. И главное — я больше не хочу быть вашей бесплатной нянькой.
Дима попытался встрять:”
— Алина Сергеевна, ну вы же понимаете, у нас учёба…
— А у меня что, времени вагон? — её голос стал резким. — Я тоже живой человек. У меня есть мечты. Я хочу писать. Просто жить. Мне не 90, я ещё не готова закапывать себя в чужих обязанностях.
— Значит, мы тебе в тягость? — горько усмехнулась Настя.
— Вы мне — родные. Но семья — это уважение. А не когда тебе звонят среди ночи и заявляют: «Завтра с утра будешь сидеть с ребёнком».
Повисло молчание. Вася притих. Настя с Димой переглянулись. Наконец, Настя холодно бросила:”
— Ладно. Уходим. Но, мам, когда тебе понадобится помощь — вспомни этот день.
— Обязательно, — кивнула Алина. — Только я попрошу, а не поставлю вас перед фактом.
Они ушли. Тихо, без хлопка дверью. Алина вернулась на кухню. Села. Открыла тетрадь.
Рука дрожала — не от страха, а от осознания: впервые за долгие годы она поступила так, как хотела сама. Она начала писать. И с каждой строчкой дышать становилось легче, а мир — ярче.
В этот день она впервые за много лет почувствовала, что принадлежит себе. И это стоило всего.
