Анна Васильевна проснулась от тёплых лучей летнего солнца, ласково коснувшихся её лица. В квартире царила непривычная тишина. Ни детского плача, ни телефонных звонков с привычным: «Мам, посиди с Мишей, мы задерживаемся». Она неспешно потянулась, глядя в потолок, и осознала — сегодня ей не нужно никуда торопиться, ни перед кем отчитываться, ни о ком беспокоиться.
Она поднялась с кровати, зашла на кухню, насыпала в турку ароматного кофе, зажгла газ. В воздухе витал запах свободы. На столе лежала потрёпанная тетрадь — та самая, куда она когда-то записывала сюжеты для рассказов. Анна мечтала писать, но жизнь распорядилась иначе: работа учительницей, замужество, рождение Насти, развод, ипотека, заботы. А потом — внук.
Маленький Миша ворвался в её жизнь так же неожиданно, как когда-то взрослая жизнь дочери. Ещё вчера Настя была студенткой, а сегодня звонила и, запинаясь, сообщала:
— Мам, я беременна. Мы с Димычем оставляем ребёнка.
Анна промолчала. Опустилась на табурет, крепче сжала трубку и тихо ответила:
— Ясно.
С тех пор всё пошло под откос. Настя с Дмитрием продолжали учёбу, а внук остался на ней. Бесконечные пелёнки, капризы, бессонные ночи. Молодые родители оправдывались:
— Мам, ну ты же сама хотела внуков. Вот и нянчись.
Анна терпела. Не жаловалась. Но с каждым днём чувствовала, как её собственная жизнь ускользает. Она просыпалась не с мыслями о книге или прогулке, а с расписанием Мишиных дел.
И вот сегодня она сказала: хватит.
Тем временем на другом конце Москвы впопыхах собиралась Настя. Под глазами — тени усталости. На руках — капризный Миша. В одной руке — сумка с детскими вещами, в другой — ноутбук. Дмитрий у окна набирал сообщение преподавателю, договариваясь о консультации.
— Насть, успеешь отвезти его к твоей маме? — спросил он, на ходу натягивая куртку.
— Успею… — сквозь зубы бросила Настя. — Как всегда, всё на мне. А ты будто и не отец.
Она выбежала из квартиры, поправляя сумку на плече. Мальчик хныкал. В автобусе устроил сцену. В голове Насти стучало одно: только бы мама была дома…
Они подошли к знакомой двери. Постучали. Тишина. Потом шаги. Дверь открылась. На пороге стояла Анна — спокойная, с чашкой кофе. На ней был домашний халат, волосы небрежно собраны. Но в глазах светилось то, чего Настя не видела давно — твёрдость.
— Привет, мам. Мы ненадолго. Завтра сдадим сессию — и больше не будем тебя грузить, — начала Настя, стараясь смягчить ситуацию.
Анна глубоко вдохнула. Сделала глоток кофе. И твёрдо произнесла:
— Нет.
— Что? — опешила Настя.
— Не возьму Мишу сегодня. И завтра тоже. Я устала. Я не справляюсь. И главное — я больше не хочу быть вашей бесплатной нянькой.
Дмитрий попытался встрять:
— Анна Васильевна, ну мы же учимся, времени катастрофически не хватает…
— А у меня оно есть? — голос Анны стал стальным. — Я тоже человек. У меня есть мечты. Я хочу писать. Хочу просто жить. Мне не семьдесят, я ещё не готова закопать себя под грузом ваших проблем.
— Вот как? — горько усмехнулась Настя. — Значит, мы тебе обуза.
— Вы — моя семья. Но семья — это уважение. А не когда тебе звонят в последний момент и ставят перед фактом. Не когда за твоей спиной решают, что ты «всё равно дома».
Тишина. Миша притих. Настя с Дмитрием стояли, не зная, что ответить. Наконец, Настя холодно бросила:
— Ладно. Уходим. Но, мам, когда тебе понадобится помощь — вспомни этот разговор.
— Обязательно, — кивнула Анна. — Только я попрошу, а не поставлю вас перед свершившимся фактом.
Они ушли. Тихо, не хлопнув дверью. Анна вернулась на кухню. Села. Открыла тетрадь.
Рука дрожала — не от страха, а от осознания, что впервые за много лет она поступила так, как хотела. Она начала писать. С каждой строчкой дышать становилось легче, а мир — шире.
В тот день она впервые за долгое время почувствовала, что снова принадлежит себе. И это было бесценно.
