Пюре, курица и развод, который не состоялся
Санкт-Петербург. Поздний осенний вечер. Холодный ветер, усталые глаза и ещё более уставшее сердце. Татьяна вернулась домой после десяти часов смены в торговом зале супермаркета. В голове крутилась лишь одна мысль:
— Хоть бы Сережа хоть картошечки пожарил…
Квартира встретила её ароматом чего-то вкусного. Татьяна сняла пальто, скинула сапоги, зашла на кухню — на столе стояли тарелки с дымящимся пюре и запечённой курицей. Рядом — ложки, соль, хлеб, чайник. Сергей молча кивнул на стул:
— Садись.
— Ого, сегодня что, праздник? — Татьяна натянуто улыбнулась. — Это что-то новенькое?
— Самое обычное блюдо, — пожал плечами он. — Но мне нужно с тобой поговорить.
Они ели молча. Курица — нежная, пюре — в меру солёное. Татьяна поставила чайник, заварила ромашковый чай. Села напротив мужа.
— Ну, говори. Вижу, тебя что-то гложет.
Сергей долго смотрел в окно. Потом перевёл взгляд на жену.
— У деда с бабушкой в субботу — золотая свадьба. Нас пригласили.
— А, это те, что пятьдесят тысяч рублей нам на свадьбу подарили? Ну и как мы туда поедем? Мы же вроде собирались разводиться.
— Давай съездим. Просто так. Пожилые люди, им будет приятно. Мы пока ещё официально муж и жена.
Татьяна недоверчиво взглянула на него. Не было сил — ни ссориться, ни мириться.
— Ладно, давай. Может, в последний раз вместе сходим в гости.
Они ехали на машине отца Сергея. Он с отцом — впереди. Татьяна — со свекровью сзади. Тишина.
— Вы что, поссорились? — прошептала свекровь.
— Нет, — ответила Татьяна с натянутой улыбкой.
— Посмотри, какие кольца мы им на годовщину купили. Золотые, красивые.
— Красивые, — кивнула она.
— Живите дружно. Вот и вам через пятьдесят лет дети такие же подарят.
Татьяна опустила глаза. Пятьдесят лет? Это же целая вечность…
На юбилее было шумно: молодёжь, взрослые, старики. Стол ломился от угощений, смех, тосты. Но Татьяна держалась подальше от мужа. Женщины из семьи Сергея сразу затянули её в подготовку конкурсов. Им было чуть за тридцать, как и ей. Они спорили, подшучивали над мужьями, но… было видно — любили их.
Татьяна ловила себя на вопросах:
— А люблю ли я его? А он — меня?
Может, когда-то любила. Но сейчас… Дом — неуютный. Денег вечно не хватает. Новое пальто не может себе позволить уже три года. Дети? Он и не заикается. Работу толком найти не может. А ведь когда-то казался мечтой…
Праздник закончился поздно. Гостей развезли по домам. Бабушка Нина подошла к молодым:
— Оставайтесь у нас. Переночуете. Да и поможете убраться.
Татьяна и Сергей молча принялись убирать со столов. Работали слаженно, без слов. Через пару часов в доме снова было чисто.
Бабушка поставила чайник.
— Ну, Миша, вот и пятьдесят лет мы с тобой прожили, — улыбнулась она деду.
— А сколько раз чуть не разошлись, — проворчал тот. — До ЗАГСа доходили.
— Зато дошли обратно.
— Я тогда без работы был, денег не было, — вспомнил дед.
— А ты забыл, как за мной ухажёры толпами ходили? Красавицей звали. А ты светился, будто фонарь.
— Да уж… Красавица, — фыркнул он, но глаза его светились теплом.
Татьяна смотрела на них — и сердце сжалось. Они спорили, перебивали друг друга, но… любили. По-настоящему.
— Мы ведь такими же были, — подумала она. — Молодые, горячие, обиженные. Уверенные, что правы. А теперь они смеются над тем, из-за чего чуть не расстались.
Бабушка Нина достала из кармана конверт:
— Вот, купите себе что-нибудь. На зиму. И не спорьте. Мы с дедом не бедствуем.
Татьяна хотела отказаться, но Сергей взял.
— Спасибо, бабушка.
— Ладно, идите отдыхать. Комната готова.
Комната была знакомая — здесь Сергей провёл детство. Только теперь в кровати было двое. Они легли. Молчали.
— Таня… — прошептал он.
Она прижалась к нему. Тёплое, родное плечо. Не богатство. Не шуба. Просто — он.
Сергей заснул. А Татьяна смотрела в потолок.
— Хорошо, что мы не развелись. Купим мне завтра пальто. А потом, может… и ребёнка. А потом, глядишь, и внуки. А через сорок девять лет… золотые кольца. Такие же.
Она улыбнулась. Впервые за долгое время. И уснула. Спокойно. Рядом с ним.
Запись в дневнике: порой самая обычная курица и картошка могут напомнить, что любовь — не в деньгах, а в терпении, в мелочах, в умении прощать. Всё остальное приложится.
