13 мая
Тишина в доме: как швейная машинка перевернула жизнь
Утром Дмитрий, по обыкновению, ушёл в офис. А Лидия осталась в полутьме спальни, сидела на краю кровати, будто копала силы для чего-то важного. Вместо привычного маршрута на кухню она направилась в чулан. Там, с трудом отодвинув старую табуретку, достала с верхней полки запылённую швейную машинку. Глубоко вздохнув, Лидия перенесла её в комнату… Когда вечером Дмитрий вернулся, его ждал шок. Тарелки в раковине, рубашки в стиралке, а Лидия, даже не взглянув на него, удалилась в свою комнату, где горел свет и гремела музыка — будто готовился какой-то неведомый праздник. Дмитрий застыл посреди кухни, не понимая, что творится в их доме.
— Опять стрелки на брюках кривые, — проворчал Дмитрий, разглядывая себя в зеркале с привычным недовольством. — Лида, ты вообще смотрела, как гладила? Просто кошмар!
Лидия стояла за его спиной, скрестив руки. Она видела, что его дорогие тёмно-синие брюки выглажены безупречно: стрелки ровные, ни складочки, ни пятнышка. Но спорить не стала. Это утреннее представление перед зеркалом давно стало ритуалом, и она научилась молчать.
— С брюками всё в порядке, дорогой, — тихо ответила она, стараясь не выдать раздражения.
— Я не придираюсь, я указываю на ошибки! — отрезал Дмитрий. — Неужели так сложно сделать, как я прошу? Разве я требую невозможного?
Он ещё раз окинул себя критическим взглядом, схватил портфель и бросил:
— Ладно, сойдёт. Сегодня важные переговоры, вернусь поздно. — Чмокнул Лидию в щёку и вышел, хлопнув дверью.
Лидия выключила свет в прихожей и медленно опустилась на пуфик у вешалки. Эти полчаса одиночества были её ежедневным спасением — временем, когда она предавалась горьким думам о своей судьбе. Где она ошиблась? Как дошло до этого?
Они познакомились в университете. Она училась на филолога, мечтая преподавать, он — на экономиста. Их любовь была той самой, о которой пишут в романах: чистой, бедной, но полной надежд. Это чувство дало им смелость расписаться, несмотря на пустые кошельки и скромные стипендии. Родители помочь не могли — обе семьи еле сводили концы с концами.
Свадьбы не было — только роспись в загсе. Деньги, подаренные родителями, ушли на кровать и мелочи для комнаты в общаге. Единственным «приданым» Лидии была старая швейная машинка от бабушки. Отказаться было неловко, хотя шить времени не находилось. Машинка пылилась на подоконнике, прикрытая выцветшей скатертью.
На последнем курсе Дмитрию повезло устроиться в солидную фирму. Он быстро вырос из рядового экономиста в начальника отдела, а Лидия пошла работать в школу. Её уроки литературы были живыми, увлекательными — она обожала детей и мечтала о своих, надеясь скоро стать матерью.
— Куда нам спешить? — охлаждал её пыл Дмитрий. — В этой клетушке втроём не развернёшься.
К тому времени они переехали в однушку, а Дмитрий сменил автобус на подержанную иномарку.
— И что ты забыла в этой школе? — ворчал он. — Дома бардак, ты целый день там, а вечером с тетрадями возишься. Я же предлагал: сиди дома, занимайся хозяйством. Вот будет порядок — тогда и о детях подумаем.
Лидия успевала всё: убирала, готовила, стирала. Но Дмитрию вечно что-то не нравилось. Она уходила на работу раньше, и завтрак остывал. На сложные блюда не хватало времени, а разогретый суп или вчерашние котлеты вызывали у него гримасу. Утром он требовал свежую, ещё тёплую рубашку, но Лидия гладила их раз в неделю. Дмитрий ворчал, критиковал, и его претензии становились всё громче.
— Когда ты уже уволишься и начнёшь нормально заботиться о муже и доме? — бросал он. — От твоей зарплаты толку ноль, без неё мы прекрасно обойдёмся.
Через три года Лидия сдалась. Она ушла из школы, решив посвятить себя дому. А точнее — Дмитрию, ведь детей у них так и не появилось. К тому времени он получил повышение в новой компании, часто задерживался на работе.
— Какой ребёнок, Лида? — раздражался он. — Будет орать, мешать спать, работать. Хочешь, чтобы меня уволили? Ты же не работаешь, всё на мне!
Дом стал для Лидии полем битвы. Она убирала ежедневно, готовила сложные блюда, которые Дмитрий требовал подавать свежими. Ресторанную еду он презирал, запрещая заказывать доставку. Лидия часами искала рецепты, оттачивала мастерство, но Дмитрий всё равно находил, к чему придраться: то недосолено, то переперчено, то мясо суховато.
Сначала она пыталась спорить, но скоро замолчала. Доказывать что-либо стало бессмысленно — он вечно был недоволен.
— Сегодня котлеты лучше, чем в прошлый раз, — говорил он, — но специи какие-то не те.
— В следующий раз возьму другие, — отвечала Лидия. — Какие хочешь?
— Откуда мне знать? Ты же хозяйка, думай сама.
Раньше они обсуждали его работу, проекты, и Лидия давала дельные советы. Теперь за столом царило молчание. Дмитрий утыкался в телефон, а потом уходил в кабинет. Они жили в просторной квартире, но Лидия называла её пустой — пустой, как её сердце.
Бабушкина машинка переезжала с ними из квартиры в квартиру. Дмитрий не раз хотел её выбросить, но Лидия стояла на своём:
— Ты же не шьёшь, зачем она? — ворчал он.
— Это память. Подарок. Оставь.
— А этот хлам? — показывал он на пакет с выкройками.
— Это не хлам, это выкройки. Оставь.
Странно, но в этом вопросе Лидия была непреклонна. Дмитрий пожимал плечами, но не спорил.
…В то утро, после его ухода, Лидия долго сидела в темноте, а потом решительно направилась в чулан. Достав машинку и старый пакет с выкройками, она нашла отрез льна, купленный годами ранее, но так и не использованный. Разложив ткань перед зеркалом, она отметила, как глубокий вишнёвый цвет подчёркивает её русые волосы. И начала шить.
В тот день Дмитрий впервые остался без уОна прошила не просто платье, а новую жизнь, где больше не было места его придиркам и бесконечным упрёкам.
