Фаина с трудом вышла из автобуса. Ноги затекли, спина ныла, а чемодан казался неподъемным. Пассажиры быстро разобрали свои вещи и разошлись, оставив после себя лишь тихий шум шагов и отдалённый гул мотора. Фаина не торопилась — её дома никто не ждал. Она отошла в сторонку, вдохнула воздух, пахнущий сырой листвой, и вдруг осознала: она возвращается не просто в пустую квартиру, а к себе.
Неделю она гостила у школьной подруги на даче — свежий воздух, тишина, долгие душевные разговоры. Но к концу поездки Фаина заскучала по своей кровати, любимой чашке для чая и даже по размеренному тиканью кухонных часов.
Семь лет назад умер муж. Первое время она не знала, как жить одна. Потом привыкла. Дочь вышла замуж и уехала в Санкт-Петербург — звонит редко. Одиночество стало привычным, как старенький плед, в который кутаешься холодными вечерами.
— Бабуль, ваш? — водитель ткнул пальцем в брошенный чемодан.
— Мой, — кивнула Фаина и потащила его к остановке.
Автобус мчался по мокрому асфальту, в лужах мелькали клочки неба. Город встречал её знакомыми улицами, старыми домами, тополями вдоль дороги. Здесь она выросла, вышла замуж, родила ребёнка — а теперь возвращалась, будто замкнув круг.
У подъезда, как всегда, дежурили две вечные хранительницы сплетен — Галина и Людмила. Крепкие, как пирожки с капустой, они обсуждали каждого прохожего и тут же выносили вердикт.
— Фаина, откуда это ты? — уставились на неё.
— У подруги была, — коротко ответила она, потянувшись к двери, но те не отпустили.
— Пока тебя не было, у вас там новую поселили!
— Девка высокая, как жердь!
— Мебель дорогую завезли! На джипе катается!
— И кота белого, пушистого!
— Шалава, с первого взгляда видно! Мужик у неё старый, годится в деды!
Фаина молча выслушала — соседки знали всё и обо всех. Хоть в милицию иди — разложат по полочкам. Главное, ремонт сделали без неё — стены не трещали от перфоратора.
Квартира встретила тишиной и знакомым запахом пыли. Чайник на плите, тёплая вода, любимая кружка — всё на месте. Только села перед телевизором — в дверь постучали.
На пороге стояла та самая «жердь». Девушка была красивой: загорелая, светловолосая, в джинсах и лёгкой кофте. Но глаза выдавали другое — усталость, осторожность, грусть.
— Здравствуйте, я ваша новая соседка. Услышала, что вы вернулись, решила познакомиться. Меня зовут Лида.
Имя прозвучало неожиданно просто. Не Алина, не Кристина — Лида.
Фаина пригласила её на чай. Девушка оказалась воспитанной, умной. Никакого пафоса, никаких закидонов.
— Наверное, уже наслушались про меня? — усмехнулась Лида.
— Кое-что, — честно призналась Фаина. — Но я больше глазам верю.
Лида постепенно раскрылась. Рассказала про пьяницу-отца, как сбежала из деревни, про мужчину, который дал ей крышу над головой, помог встать на ноги. Да, он был женат. Но она никого не отбивала.
— Люди судят по обёртке, — тихо сказала Фаина. — А внутрь не смотрят. Не переживай, я тебя понимаю.
Между ними потекла тихая, тёплая дружба. Фаина даже позвала Лиду на день рождения. Соседки скривились: «Ты и её позвала?» — но пришли. Нарядились, как на выставку, принесли закуски, смотрелаИ когда Лида, запевая “Ой, мороз, мороз”, неожиданно сдружилась со всеми за столом, даже Галина с Людмилой переглянулись и тихо сказали: “Может, и правда, зря мы её сначала осудили…”
