У колодца…
Арина Петровна, с трудом взвалив коромысло на плечи, шла по узкой деревенской дорожке, звон вёдер разносился в тишине утра. Вода в этом колодце — прозрачная, студёная, чистая — была для неё святыней. Хоть ей уже за семьдесят, но к этому источнику, в самый конец улицы, она ходила каждый день. Упрямая, крепкая, она и слышать не желала невесткины упрёки.
— Мама, ну хватит! Вода ведь во дворе есть, да и в дом подведена! Люди пальцем тычут. Вам разве не тяжело? — ворчала Надя, закатывая глаза.
Но Арина Петровна будто не слышала. Ту воду, что из крана, она даже чай не заваривала: «отдаёт ржавчиной», — твердила. А колодезная — другая. Родниковая. Живая. Сладкая, будто сама память о юности.
Остановилась, поставила вёдра, выпрямилась и на миг закрыла глаза. Лёгкий ветер шевелил листья молодого клёна — его недавно посадили у колодца. А раньше тут рос старый дуб, раскидистый, могучий, под которым Арина в молодости встречалась с Иваном.
Как же горели её щёки, как бешено стучало сердце, когда она бежала к колодцу! А он — высокий, смуглый, с тёмными глазами — стоял, опершись о сруб, и ждал её. Все девчонки в деревне завидовали. Особенно — Таня, её лучшая подруга.
— Только попробуй к нему подойти, Танька, — предупреждала Арина, — я за него душу отдам!
Но та только хитро усмехалась:
— Мне сказали, он моим будет. Гадалка накаркала… Шучу, шучу! — попыталась смягчить.
Арина тогда отмахнулась. Но в сердце уже закралось беспокойство. А потом — болезнь. Жар, ломота во всём теле. Лежала, как тряпка, и попросила Таню:
— Сходи к колодцу. Скажи Ване — пусть не ждёт. Завтра встретимся.
Та улыбнулась… странно. А потом убежала, стук её каблучков затих вдалеке. Что она наговорила Ивану — Арина так и не узнала. Но когда пришла к дубу на следующий день, увидела их вместе.
Они стояли рядом, а она — с комом в горле — развернулась и побежала. Слёзы душили, сердце рвалось из груди.
Через неделю Арину сосватал деревенский парень — Сергей. Скромный, тихий, смотрел на неё, будто на чудо.
— Присылай сватов, Серёжа, — резко бросила она, стиснув зубы. — Пока не передумала.
Таня потом приходила, молила:
— Не было между нами ничего. Арина, прости…
— Получила своё. И счастья тебе не видать. Как и мне. А теперь уходи и не возвращайся.
Свадьба была похожа на похороны мечты. Родители переживали, а Сергей… Сергей сделал всё, чтобы ей не было горько.
Он и варил, и стирал, и с детьми ночами сидел. Все в деревне знали: руки золотые, сердце доброе. Но… полюбить его Арина так и не смогла. Жила с почтением, но без страсти.
Таня вышла за Ивана. А он не задержался. Уехал сразу после свадьбы. Говорил, дом строить. На деле — сбежал. Сбежал от неё. То в Тверь, то в Кострому — лишь бы подальше.
Из Костромы и пришла весть: Ивана убило на лесопилке. Бревно придавило насмерть.
Хоронили всей деревней. Арина не пришла. Не могла показывать своё горе. Но вечером пошла одна — к свежей могиле. Стояла, молилась. Сама не знала, о чём. Просто плакала — тихо, будто не дышала все эти годы.
И вдруг — чья-то рука на плече. Оборот. Таня. В чёрном. Молча посмотрели друг на друга. И разошлись без слов.
Прошли годы. Умерла Таня. Арина теперь часто ходила на погост. Там — муж, родители… и та могила. Две рядом.
Она ухаживала за ними. Протирала плиты. Выдёргивала траву. И однажды — снова встретила Таню. Бледную, как туман.
— Всё ходишь к нему, а, Арина? Даже сейчас? — шёпотом спросила она.
— Ты знала, он тебя любил. Только тебя. Может, хоть это тебя утешит…
И вот тогда Арина вдруг поняла — она всю жизнь любила не Ивана. А мечту о нём. А рядом был человек — живой. Настоящий. Сергей. Муж, друг, опора. А она пряталась в прошлом, как в старой шкатулке, пытаясь уловить запах ушедшего.
И зла на Таню больше не держит. Всё это — уже неважно. Давно.
…Арина Петровна подняла вёдра. Вдохнула запах календулы. Уже вянут… Надо срезать — и на могилу. Таня так любила эти цветы. Их горьковатый, густой аромат… как обещание чего-то недостижимого.
Уже с дорожки крикнула:
— Серёжа! Сереженька, мне тебе кое-что сказать надо!
— Что случилось? — встревоженно отозвался муж.
Она улыбнулась и, прижавшись к его груди, прошептала:
— Люблю тебя, Серёжа…
И покраснела, будто девчонка. А он лишь крепче обнял её, не говоря ни слова. В его глазах читалось всё: и удивление, и нежность… и любовь, которую он пронёс через всю их жизнь.
Арина больше не проходила мимо тех двух могил. Останавливалась. Протирала камень, шептала молитву. Будто надеялась, что там, за облаками, наконец наступил покой. Настоящий. Навеки.
