— Отвали от меня! Я же не обещал на тебе жениться! Да и откуда мне знать, чей это ребёнок? Может, вообще не мой? Так что гуляй сама, а я поеду.
Так говорил командированный Сергей обезумевшей от горя Наталье. А она стояла, не веря ни глазам, ни ушам. Неужели это тот самый Серёжа, который ещё недавно признавался ей в любви и носил на руках? Тот самый Серёженька, что ласково звал её Наташенькой и клялся осыпать её золотом? Перед ней был чужой, злой, растерянный мужик…
Поплакала Наташа недельку, махнув ему на прощание рукой, но, понимая, что в её тридцать пять лет, да ещё с не самой выдающейся внешностью, шансов найти женское счастье мало, решила рожать одну.
Родила в срок крикливую девчонку, назвала Алёной. Девочка росла тихой, послушной, почти не доставляла хлопот. Будто знала с пелёнок: хоть кричи, хоть молчи — всё равно ничего не добьёшься. Наталья относилась к дочери нормально — кормила, одевала, игрушки покупала. Но вот обнять лишний раз, приласкать, погулять с ней — этого не было. Маленькая Алёнушка часто тянула к маме ручки, но та отстраняла её: то занята, то устала, то голова болит. Видимо, материнский инстинкт так и не проснулся.
Когда Алёнке исполнилось семь, случилось невероятное — Наталья познакомилась с мужчиной. Да ещё и привела его в дом! Весь посёлок судачил: «Ну и ветреница эта Надька! Мужик-то не местный, работы постоянной нет, живёт бог знает где. Может, и вовсе жулик!»
Наташа работала в сельпо, а он устроился там же грузчиком. Вот на этой почве у них и закрутился роман. А вскоре она и вовсе позвала его жить к себе. Соседи качали головами: «Мать-то о ребёнке не подумала! Да и мужик молчун, словно воду в рот набрал. Наверняка что-то скрывает!» Но Наталья никого не слушала. Видно, чувствовала — это её последний шанс на счастье.
Вскоре мнение о немом, на первый взгляд, мужике изменилось. Дом Натальи, давно обветшавший, требовал ремонта. Андрей — так его звали — сперва подлатал крыльцо, потом крышу, потом поднял покосившийся забор. Каждый день что-то чинил, и дом преображался на глазах.
Увидев, что у него руки золотые, соседи стали просить о помощи. А он отвечал:
— Если ты старый или совсем бедный — помогу даром. Остальные — платите деньгами или продуктами.
С одних брал рублями, с других — соленьями, мясом, молоком. У Натальи был огород, но скотину держать без мужика не получалось. Поэтому раньше Алёна редко пробовала домашнюю сметану или сливки. Теперь же холодильник ломился от деревенских гостинцев.
Андрей был мастером на все руки — и швец, и жнец, и в дуду игрец. Да и сама Наталья, никогда не блиставшая красотой, словно ожила рядом с ним — добрела, расцвела, даже к дочке стала ласковее. Оказалось, у неё, когда улыбается, ямочки на щеках.
А Алёнка подрастала, уже в школу ходила. Однажды сидела на крыльце, наблюдала, как дядя Андрей мастерит что-то. Потом убежала к подружке, вернулась только к вечеру. Открыла калитку — и остолбенела.
Посреди двора стояли… качели! Легко покачивались на ветру, будто манили к себе.
— Это мне?! — не верила глазам Алёна.
— Тебе, Алёнуш, конечно тебе! — улыбнулся обычно угрюмый дядя Андрей.
Девочка вскочила на сиденье, раскачалась сильно, ветер свистел в ушах, и казалось, счастливее её нет никого на свете…
Наталья уходила на работу рано, так что готовку взял на себя дядя Андрей. Какие у него получались пироги! Какие запеканки! Это он научил Алёну готовить, красиво сервировать стол. Столько талантов скрывалось в этом нелюдимом человеке…
Зимой, когда темнело рано, он провожал и встречал её из школы. Нёс портфель, рассказывал истории из своей жизни. О том, как ухаживал за больной матерью, продал квартиру, чтобы ей помочь. Как родной брат обманом выгнал его из отчего дома.
Летом они вдвоем ходили на речку — он учил её рыбачить, терпеливо ждать клёва. А в середине лета купил ей первый велосипед и учил кататься. Когда она разбивала колени, мазал зелёнкой.
— Андрей, да она же убьётся! — ворчала Наталья.
— Не убьётся. Надо уметь падать и подниматься, — твёрдо отвечал он.
А однажды на новый год под ёлкой Алёна нашла настоящие коньки «Снегурочка». Вечером они втроём сидели за праздничным столом, ждали боя курантов, смеялись, чокались бокалами. А утром Наталья и Андрей проснулись от её восторженных криков:
— Коньки! Ура! Спасибо, спасибо!
Она прижимала их к груди, а по щекам текли слёзы. Потом они пошли на речку — он расчищал лёд, она помогала. Учил кататься. Она падала, но он терпеливо вёл её за руку, пока она не научилась держаться уверенно. А когда уже уходили, она вдруг бросилась ему на шею:
— Спасибо за всё! Спасибо, папа…
Теперь плакал он. Украдкой вытирал слёзы, но они замерзали на морозе, превращаясь в мелкие льдинки…
Потом Алёна выросла, уехала учиться в город. Жизнь преподносила трудности, но он всегда был рядом. Приезжал на выпускной, привозил сумки с продуктами, чтобы его «доченька» не голодала.
Он вёл её под венец, когда она выходила замуж. Вместе с её мужем стоял под окнами роддома, ждал внуков. Любил их так, как редко любят даже родных.
А потом ушёл, как уходят все. На прощании Алёна, стоя рядом с матерью, бросила горсть земли и тихо прошептала:
— Прощай, папочка… Ты был самым лучшим. Я всегда буду помнить тебя.
И он остался в её сердце. Не как дядя Андрей, не как отчим. Как отец. Потому что отец — не тот, кто родил, а тот, кто воспитал, кто разделил боль и радость. Кто был рядом…
