Встретил свою бывшую через тридцать лет, в магазине у кассы. Кладу на ленту кефир, ветчину и пачку сигарет. Кассирша быстро здоровается, не глядя, пробивает: «Всё?» — и откидывает крашеную чёлку. Такой знакомый жест. Я бы так и ушёл, если б не взглянул на бейджик на её груди: «Маргарита Аверина».
— Рита, это ты?
Она наконец поднимает на меня глаза:
— Да… А что?.. Господи! Лёша?
— Ага, я. Не ожидал тебя вот так встретить.
…Лето 1988 года. Мы с Риткой идём по Москве, воскресенье. Она в чёрной мини-юбке, худая. У неё красивые ноги, чуть развязная походка и вечная лёгкая улыбка. Она словно ускользает от меня, а я пытаюсь её поймать. Ритка дико сексуальна, мужики оборачиваются. Я и горжусь, что со мной такая девчонка, и злюсь, потому что она даже не даёт себя обнять.
Рассказываю ей, что мечтаю стать журналистом. Рита смеётся:
— По-моему, это скучно. А я буду певицей. Это точно.
Нам по двадцать. Рита заканчивает музыкальное училище, фортепиано. Но сейчас лето, занятий нет, поэтому у неё длинные ногти с алым лаком. Эти руки сводят меня с ума.
— Я хочу есть! Вон кафе! — строго говорит Рита.
У меня в кармане всего лишь червонец. Я собирался на него прожить неделю, мама оставила перед отъездом. А это кафе какое-то дорогое, кооперативное, разориться можно. Но делаю беззаботное лицо: конечно, пошли! Про себя думаю: лишь бы хватило червонца…
В кафе Рита заказала пиццу и шампанского. Мы выпили, мне уже было всё равно, лишь бы увезти её к себе. Но тут заиграла «Мираж». Рита вскочила и начала танцевать одна, бурно и страстно. Все толстосумы вокруг уставились на неё, забыв про водку. А Рита ещё подпевала: «Музыка нас связала, тайной нашей стала…» Казалось, она чувствовала себя звездой.
Денег мне чуть не хватило, но Рита небрежно бросила рубль на стол:
— Ладно, гуляем! Что дальше?
И мы пошли ко мне. Кажется, это была самая долгая и лучшая ночь в моей жизни. Отличная аэробика для двоих. «Музыка нас связала…» — звенело в моей хмельной голове.
А через три месяца мы расстались. Рита бросила меня:
— Слушай, я встретила парня, очень крутого. Он обещал познакомить меня с нужным человеком на студии. Я хочу записать альбом, даже название придумала — «Моё счастье».
— Дурацкое название, — ответил я.
И ушёл. Мне хотелось выть. Хотелось как-то страшно ей отомстить. И дико хотелось снова затащить её на ночь.
Теперь прошло тридцать лет. Боже, тридцать лет. Передо мной сидела располневшая Рита, кассирша Рита.
— Помнится, ты хотела стать певицей? — улыбнулся я.
Рита нервно усмехнулась:
— Все мы чего-то хотели… Но я знаю, что ты стал журналистом. Иногда читаю тебя — молодец.
Я вышел из магазина. Думал о Ритке. Что ж, можно сказать, я отомстил, пусть и спустя тридцать лет. Даже специально не взял сдачу — там были ровно десять рублей. Только теперь это уже не те червонцы, не купить на них шампанского. Музыка заглохла, Рита стала толстой, её жизнь заканчивается у кассы под гудение сканера. Тоска.
Но через пару дней я зашёл в тот же магазин. Честно, бываю редко, но зашёл. С непонятной целью.
Она снова была там. Увидела меня, обрадовалась:
— Ты ведь куришь? Пойдём! Я попрошу Наилю посидеть на кассе.
Рита накинула куртку, мы закурили.
— Слушай, я была дурой тогда, извини…
— Рит, это сейчас не имеет значения. Тридцать лет прошло. У меня третий брак, трое детей.
Рита усмехнулась — как тогда:
— Я вдруг поняла. Ты же меня жалеешь, да? Думаешь — вот несчастная тётка, мечтала стать звездой, а теперь на кассе картошку взвешивает?
— Ну, не то чтобы…
— Вижу. Жалеешь. Помнишь, я хотела назвать альбом «Моё счастье»? Понимаешь, это не глупость. Я бы и сейчас так назвала. Просто наше счастье сильно меняется. Уже двадцать пять лет я замужем за очень хорошим человеком, Димкой. Да, он простой, музыкального слуха нет, храпит. Но он классный автомеханик, сложил печь на даче, умеет всё. У нас взрослая дочь, красавица. Ей двадцать два — больше, чем мне тогда. Учится на юриста, такая вся деловая. Она замужем, у нас внучка, тоже Рита, полтора года. И я очень счастливая бабушка. Работа кассиршей? Могла бы и не работать, но почему бы не подработать, пока внучка в саду? Ну ладно, мне бежать.
— Ритка, — наконец сказал я. — Ты права, чёрт возьми, права. И я совсем тебя не жалею. Беги, рад был тебя видеть.
Уже стоя в дверях, она вдруг обернулась:
— Кстати, певицей я всё-таки стала! Пою внучке — ей очень нравится. Так что я звезда.
И жизнь вдруг показалась мне не такой уж жестокой.