Последний раз
— Убью, стерва!
Иван лупил кулаками в дверь дома, а собравшиеся соседи уговаривали его:
— Вань, ну что ты вытворяешь? Завтра же опять на коленях ползать будешь! И не стыдно? Двоих детей вырастили, Людка твоя — золото, а ты позоришь и себя, и её!
Иван развернулся к калитке:
— Вам что, зрелищ не хватает? Пошли вон отсюда!
Но люди не расходились. Соседка, тётя Маша, спросила:
— Ваня, да что случилось-то? Не может же быть, чтоб без причины?
— Причина? Да Людка и есть причина! Я её всей душой… а она? Улыбается всем, дверь на замок, а с кем там сидит?
Иван сполз с крыльца, опустился на лавку. Говорил устало, плаксиво — странно и противно было слышать такой голос от здорового мужика.
Тётя Маша заговорила мягко:
— Зря ты на жену напраслину возводишь… Хорошая она у тебя. Честная.
Иван еле слышно пробормотал:
— Не любит она меня, тёть Маш… Я деревенский, а она городская, вот и смотрит на других.
— Дурак ты, Ванька… Таких дураков днём с огнём не сыщешь…
Но Иван уже не слышал. Голова упала на грудь, и он заснул. Тётя Маша легонько толкнула его, кто-то подложил под голову картуз, и Ваня растянулся на лавке.
— Ну всё, теперь до утра не проснётся.
***
Пятнадцать лет назад Иван уехал в город учиться на экскаваторщика. Деревня тогда разрасталась, дома строились. Говорили, ещё чуть-чуть — и можно будет городом называть. Шутка ли — столько дворов! И пусть нет многоэтажек, а туалет во дворе — главное, народу много.
В колхозе была своя строительная бригада. Раньше дома для специалистов ставили, а тут замахнулись на клуб. Не на простой, деревянный, который уже был, а каменный, двухэтажный, с кружками.
И экскаватор свой имелся, да вот квалифицированных кадров не хватало. Трактористы были, шофёры, а вот спецов такого уровня — нет. Выбрали Ваньку да Петьку с другого конца посёлка и отправили учиться.
Ванька и Петька никогда не дружили. Точнее, даже враждовали. А всё из-за того, что им нравились одни и те же девчонки. Даже морды друг другу били пару раз.
В городе их поселили в одну комнату — хочешь не хочешь, а общаться пришлось. Петька сразу заявил:
— Найду себе городскую, чтоб тут остаться.
Ванька удивился:
— Как так? Колхоз за тебя платит, а ты сбежишь?
Петька рассмеялся:
— Да ты валенок! Так все делают. Что в деревне ловить?
Иван только хмыкнул:
— Ну да, ждут тут тебя, такого красавца.
Через три дня Ванька увидел Петьку с девушкой. Увидел — и чуть с ума не сошёл. Влюбился в Людку с первого взгляда.
Вечером спросил у Петьки:
— Это кто с тобой была?
— А, Людка. Городская, с бабкой живёт, так что жильё скоро освободится.
— Втюрился, что ли?
— Ты шутишь? Доска доской, мне фигуристые нравятся…
Ванька тут же врезал ему. Потом ещё раз. Петька кровь с носу вытер и сказал:
— О, да ты запал… Ну смотри, как я на ней женюсь, а потом гулять буду направо и налево! А она терпеть будет.
На следующий день Ванька проследил за Петькой. Увидел, как тот обнял Людку за талию, — и ринулся вперёд.
Выложил ей всё про Петькины планы. Людка смотрела то на него, то на Петьку, потом махнула рукой:
— Да пошли вы оба! — и ушла.
Они с Петькой снова подрались. В тот же день Петька перебрался в другую комнату. А Ванька стал караулить Людку.
Девушка сначала делала вид, что не замечает. А через две недели остановилась:
— Долго ты за мной хвостом ходить будешь? Может, в кино сходим?
Он увёз в деревню не только Людку, но и её бабку. Бабка умерла через десять лет, а к тому моменту у них уже было двое сыновей.
Иван ради семьи горы сворачивал: дом поставил, забор — загляденье. У пацанов — самые дорогие велосипеды. Люда работала фельдшером. Он с неё пылинки сдувал.
А год назад случилось то, чего Иван никак не ожидал. В деревню вернулся Петька. Видно, городская жена от него устала — чемодан собрала и выставила за дверь.
Как только Ваня узнал о его возвращении, пришёл домой мрачнее тучи. Люда удивилась:
— Вань, что с тобой? Что случилось?
Он достал бутылку, налил, выпил. Люда испуганно присела. Никогда не видела мужа таким. А пил он раз в год — на Пасху.
Иван мрачно посмотрел на неё:
— Петька вернулся.
Люда нахмурилась.
— Петька? Кто это?
— Тот самый Петька, с которым ты…
Люда рассмеялась:
— А, поняла. Не прижился в городе?
Потом серьёзно:
— Ну и что? Тебе-то что?
— Люд, я тебе так скажу… Если что узнаю — убью!
Люда подняла брови:
— Ваня, что узнать-то? О чём ты?
— Сама потом поймёшь!
С того дня в их доме покой кончился. Трезвый Ваня каялся:
— Дурак я, Люд… Прости…
Люда прощала. Но через месяц всё повторялось. С каждым разом скандалы становились громче. Хотя — сколько ни угрожал, какими словами ни обзывал — руку никогда не поднимал.
***
Утром Иван проснулся в предбаннике. Видно, от комаров сюда перебрался. Стал вспоминать вчерашнее — и схватился за голову.
— Чёрт… Опять…
Осторожно выглянул — во дворе никого. Часов семь утра. Короткими перебежками рванул к дому.
Люда сидела за столом. Пацаны — испуганные, съёжившиеся — на диване. Посреди комнаты стоял огромный чемодан и два мешка.
— Люд, это что?
— Это, Ваня, наши вещи. Я так больше не могу. Уезжаем. В город. Дом подлатаем и будем жить. Без скандалов и позора.
Ваня почувствовал, как хмель мгновенно выветрился.
— ЛюдИван крепко обнял Людмилу и прошептал: “Всё, больше никогда не дам тебе повода уходить.”