Дверь приоткрыта
Когда Варвара вернулась с рынка, дверь в квартиру стояла приоткрытой. Не распахнутой настежь — лишь чуть отодвинутой от косяка. Щель выглядела намеренно ровной, словно кто-то специально оставил её именно такой. Как будто вошёл, осмотрелся, задержался на миг — и исчез, не решив остаться. Или, быть может, всё ещё здесь.
Пакеты с продуктами она опустила на пол и замерла. Сердце билось быстро, но тихо. Ни звуков, ни шагов. Лишь глухая тишина да лёгкий сквозняк, колышущий край ковра в прихожей. И ещё — едва уловимый запах чего-то постороннего, нездешнего. Тополиный пух с улицы? Или табак? Она принюхалась, но воздух снова стал обычным.
Последние три года она жила одна. После того как Дмитрий ушёл — сначала на съёмную квартиру, потом в Санкт-Петербург, потом в новую жизнь. Он написал ей дважды. Первый раз — забрать старый свитер, второй — сообщить, что женится. Она не отвечала. Не из злости. Просто не знала, что сказать, когда тебя больше не слушают. Да и внутри уже всё сравнялось — осталось лишь ровное, чуть грустное чувство, как заиндевевшее стекло: вроде следы есть, но не разберёшь — чьи.
Варвара осторожно вошла в коридор. Всё на месте. Пальто на вешалке. Зонт в углу. Счета на полке. Ни следа беспорядка, ни сдвинутой обуви, ни смятого коврика. Всё — как всегда, и всё — не так. Она захлопнула дверь, повернула ключ и нажала кнопку сигнализации. Мерцание зелёной лампочки слегка успокоило. Хотя, если бы кто-то хотел — давно бы скрылся. И всё же — осадок остался, как лёгкий холодок за спиной.
На кухне ничего не изменилось. Плита выключена. Чашка в раковине. Книга на подоконнике, раскрытая на середине. Лист загнут — но она не помнила, чтобы загибала его. Может, ошиблась. А может, кто-то листал. Или просто тронул. Но воздух был другим. Будто его кто-то осторожно сдвинул, незаметно прошёл сквозь комнату и исчез, оставив после себя лёгкую пустоту. Не страх — скорее, отголосок чужого присутствия.
Она вернулась в коридор и тут заметила: на комоде лежала старая фотография. Не в рамке — просто снимок. Выцветший, с загнутым уголком. Варвара наклонилась. Это было фото, спрятанное ею в дальний ящик. Она и Дмитрий. Лет десять назад. Он обнимает её со спины, а она смеётся. Снято на пикнике, кем-то из друзей. Тогда всё казалось нерушимым, вечным. Теперь — кусочком другого времени. И кто-то положил его сюда не просто так.
Фото лежало ровно. Не могло выпасть само. Кто-то достал его. Посмотрел. Оставил. И ушёл. Или нет? Варвара оглянулась, прислушалась, будто стены хранили эхо его шагов. Это фото она прятала не из злости — просто больше не могла на него смотреть. А теперь оно лежало открыто, словно знак. Или намёк.
Она села на диван. Достала телефон. Пролистала звонки. Ничего. Сообщения — пусто. Ни от него, ни от кого. Лишь уведомления от банка и доставки. Сухие, безликие строки, в которых не было ни капли тепла.
Она поднялась и закрыла балкон — ветер всё ещё гулял по комнате. Шевелил штору, тихо, будто прикасаясь. Вечер перетекал в ночь. И вдруг — звонок в дверь. Один. Чёткий. Будто кто-то знал наверняка — она услышит.
Варвара подошла. Заглянула в глазок. Никого. Пустая лестничная клетка, тусклый свет лампочки. Только на коврике у двери — тот самый свёрнутый плед. Их общий. Синий, с белыми полосками. Он выглядел почти новым, хотя они брали его в походы, стелили на траву у реки, сушили на верёвке у бабушки в деревне. Она помнила его мягкость, запах костра. Помнила, как они укрывались им в палатке. Как в последний раз стирали вместе, спорили из-за порошка и потом смеялись над глупостью спора.
На пледе лежала записка. Три слова:
«Прости, не сумел».
Бумага была скомкана, словно её торопились сложить. Почерк — его. Узнала сразу, по резким «р» и наклонным «н». Будто он всё же пришёл, дошёл до порога, но не решился постучать ещё раз. Или знал — она поймёт и так.
Она стояла. Смотрела на дверь, на плед, на свои дрожащие пальцы. В голове всплывали обрывки: как он уходил, как упал ключ, звякнув о железную подставку для обуви, как потом она боялась этой тишины. Потом подняла плед, занесла в квартиру и развернула. Внутри лежал ключ. Её старый ключ, который он когда-то не вернул. Обычный, гладкий, с царапиной у основания — она помнила её, как шрам на памяти.
Варвара выключила сигнализацию. Положила ключ обратно в плед. Сидела, глядя на него, словно на знак чего-то незавершённого. А потом подошла к двери и медленно, почти беззвучно, снова приоткрыла её.
На всякий случай. Или на случай, что где-то ещё теплится надежда.
