Дверь приоткрыта
Когда Светлана вернулась с рынка, входная дверь стояла приоткрытой. Не распахнутая — будто кто-то специально оставил щель, тонкую и ровную, словно измерил линейкой. Казалось, кто-то вошёл, замешкался на пороге, а потом исчез — или, может быть, всё ещё прятался внутри.
Пакеты с овощами она бросила на пол и застыла. Сердце стучало часто, но тихо. Ни звуков, ни шагов. Лишь лёгкий сквозняк шевелил бахрому коврика в прихожей. И запах — чужой, неуловимый. Табак? Или просто вечерний воздух с улицы? Она вслушалась, но странный аромат растаял.
Три года она жила одна. После того как Дмитрий ушёл — сначала в съёмную комнату, потом в Питер, потом в другую жизнь. Он прислал два письма. Первое — про забытый свитер, второе — о свадьбе. Она не ответила. Не со зла — просто не знала, что сказать человеку, который больше не спрашивает её мнения. В душе давно всё сравнялось, как снежный наст: вроде следы есть, да не разобрать — чьи.
Светлана осторожно шагнула в коридор. Всё на месте. Пальто на вешалке. Сапоги у стены. Счета на полке. Ничего лишнего, ничего сдвинутого. Всё как всегда — и всё не так. Она захлопнула дверь, повернула ключ, нажала кнопку сигнализации. Зелёный огонёк успокоил, но ненадолго. Если б кто-то хотел — давно бы скрылся. А чувство осталось — лёгкое, как тень за спиной.
На кухне ничего не изменилось. Чайник холодный. Тарелка в раковине. Книга на столе — раскрыта посередине. На странице замятый уголок. Она точно помнила, что положила закладку. Или забыла? Может, кто-то листал. Или просто ветер. Но воздух стал другим — будто его кто-то осторожно передвинул, оставив после себя пустоту. Не страх — просто намёк на чужое присутствие.
Вернувшись в прихожую, она заметила: на комоде лежала старая фотография. Не в рамке — просто снимок, пожелтевший по краям. Светлана наклонилась. Это было фото, спрятанное в дальний ящик. Она и Дмитрий. Лет десять назад. Он обнимает её, а она смеётся. Снято на даче, после шашлыков. Тогда казалось — так будет всегда. Теперь казалось — это кадр из другой жизни. И кто-то положил его сюда намеренно.
Фото не могло выпасть само. Кто-то достал его. Разглядел. Положил обратно. Или не ушёл? Светлана прислушалась, будто в тишине звенело эхо его шагов. Это фото она убрала не со злости — просто не могла смотреть. А теперь оно лежало здесь, как вопрос. Или как признание.
Она опустилась на диван. Достала телефон. Проверила звонки — пусто. Сообщения — только реклама и уведомления от Сбербанка. Безликий текст, в котором не было ни капли тепла.
Поднялась, закрыла балкон — ветер всё ещё гулял по комнате. Шелестел шторами, будто пытался о чём-то сказать. Вечер медленно темнел. И вдруг — звонок. Один. Чёткий. Будто кто-то знал, что она услышит.
Светлана подошла. Глянула в глазок. Никого. Пустая лестница, тусклый свет лампочки. Только у порога — свёрнутый плед. Их плед. Синий, в белую полоску. Почти как новый, хотя они брали его в походы, стелили на траву, сушили на верёвке после дождя. Она помнила его шершавость, запах костра. Помнила, как они кутались в него в палатке. Как последний раз стирали вместе, спорили из-за порошка, а потом смеялись над глупостью ссоры.
На пледе — записка. Три слова:
*«Прости, не сумел»*.
Бумага смята, будто писал наспех. Почерк его — угловатые буквы, торопливые строки. Будто он всё-таки пришёл, но не решился постучать ещё раз. Или знал, что она поймёт и так.
Она стояла, смотрела на дверь, на плед, на свою дрожащую ладонь. В голове всплывали обрывки: как он уходил, как звякнул ключ о поднос в прихожей, как она потом ночами прислушивалась к тишине. Взяла плед, занесла в квартиру, развернула. Внутри — ключ. Её старый ключ, который он когда-то не вернул. Простой, потрёпанный, с царапиной у основания — она помнила её, как шрам на памяти.
Светлана выключила сигнализацию. Положила ключ обратно в плед. Сидела, глядя на него, будто на кусочек недоговорённой истории. Потом встала, подошла к двери и медленно, почти беззвучно, приоткрыла её снова.
На всякий случай. Или на тот случай, если ещё что-то возможно.
