Тихо, как есть
Когда Аня сказала «мне надоело молчать», она не орала. Просто положила вилку на стол, посмотрела в окно и выдала это — ровно, будто сообщала: «чайник закипел» или «кошка опять на балкон просится». Без истерики, но так, что в кухне вдруг стало тихо, словно выдернули штепсель из розетки.
Максим оторвался от телефона, но осознал не сразу. Слова долетели до него с запозданием, будто сквозь толстую стену. Он посмотрел на неё, потом снова на экран — будто между ними внезапно выросло матовое стекло, и теперь он видел всё, но ничего не понимал.
— О чём ты?
— О нас. О том, как мы живём. В тишине.
Он промолчал. Снова уткнулся в телефон. Мелькнула мысль: «опять». Хотя никакого «опять» не было. Она молчала месяцами. Годами. И он это знал, но делал вид, что не замечает. Удобно. Без скандалов. Без неловких пауз. Вот только теперь пауза стала бесконечной.
Жили они вместе семь лет. Было всё: поездки на дачу, ссоры из-за немытой посуды, дурацкие сериалы под пиво, шумные застолья, вечный ремонт в хрущёвке. Ругались из-за ерунды, мирились ночью на кухне, делили последнюю пельмешку, хохотали над одним и тем же анекдотом. А потом — будто кто-то убавил громкость. Не сразу. Потихоньку. Сначала перестали дослушивать. Потом — недоговаривать. Перестали писать друг другу днём. Потом забыли спрашивать «как день прошёл». Потом просто существовали. Чистый пол, горячий чайник, квитанции за квартплату на тумбочке. Без эмоций. Без поводов. Без «мы».
— Я себя здесь не слышу, Макс. — Она так и не оторвала взгляд от окна. — Будто меня нет.
Он хотел сказать что-то важное. Что слышит. Что всё не так. Что просто закопался в работе, просто забыл, как разговаривать. Что любит, просто язык отняло. Но слова затянуло в эту пустоту, будто в воронку пылесоса. Не потому что не любил — а потому что слишком долго молчал. И отвык от собственного голоса.
Аня встала, поставила кружку в раковину. Надела куртку. Взяла ключи. Вышла. Он не остановил. Даже не понял, нужно ли. И это было страшнее всего. Не её шаги в выход, не щелчок замка, а то, как обыденно всё получилось. Без истерик. Без «подожди». Слишком просто, будто ничего ценного не теряется.
Она шла по улице, и снег под ногами хрустел, как в советском кино. Люди спешили по своим делам, никто не смотрел по сторонам. Аня остановилась у светофора и впервые за долгое время почувствовала себя на своём месте. Не в смысле «где должна быть», а просто — вот она, здесь. Не в воспоминаниях, не в мечтах. Странное, тихое спокойствие, будто тело наконец догнало душу.
В тот вечер она не пошла ни к подруге Ленке, ни к маме. Просто бродила по Москве, сворачивая куда глаза глядят. Зашла в булочную, где раньше сиживали с Максимом. Купила плюшку с корицей. Села у окна, не снимая шапки. Пахло ванилью, дрожжами и чем-то давно забытым. И впервые за долгие годы ей не хотелось никому ничего объяснять, разжёвывать, оправдываться. Хотелось просто прожить этот вечер. Только для себя. Без масок. Без зрителей.
Максим написал ей через три дня. Без пафоса. Сухо: «Ты где?». Как будто случайно, как будто не от тоски, а по инерции. Она ответила: «Живу». Без точек. Без подтекста. Просто факт. Он больше не писал. И она не ждала. Не потому что не хотела, а потому что вдруг поняла: можно и не ждать.
Прошло две недели. Потом месяц. Она сняла квартиру в Бутово, с огромными окнами и видом на парковку, где по утрам орали вороны. Начала выходить на утренние прогулки — не потому что «надо», а потому что ноги сами просились на улицу. Завела тетрадку, куда каждый день записывала три строчки. Не про чувства. Просто — что увидела. Кто улыбнулся в метро. Где пахло свежим хлебом. Какие руки у бабушки в овощной лавке. Это был её способ оставаться здесь и сейчас, где всё было впервые, без привычки, без Макса.
Иногда она вспоминала Максима. Без злости. Без ностальгии. Просто — как о человеке, с которым когда-то дышал в унисон. С которым смотрели «Иронию судьбы» под Новый год, смеялись над одинаковыми шутками из «Квартета И». А потом каждый ушёл в свой экран. С которым было. С которым стало. И кончилось. Без драм. Без финальных титров. Без громких фраз. Просто закончилось. Как затихает песня из радиоприёмника, когда её никто не переключает обратно. Тихо, как есть.
Иногда нужно не «вернись», не «пойми», не «услышь». Иногда нужно просто перестать ждать, что кто-то скажет за тебя. И начать говорить самой. Пусть сбивчиво. Пусть не сразу. Но вслух. Чтобы снова услышать себя. Чтобы быть.
