Мама обвиняет меня в том, что я не помогаю ей ухаживать за больным братом. После окончания школы я собрала вещи и сбежала из дома.
Моя мать не стесняется и с удовольствием пишет мне гневные сообщения. Я уже заблокировала множество номеров, но каждый раз она пишет с нового. Слова разные, но суть одна — проклятия и злоба. Она желает мне болезней и смерти.
Как можно такое писать собственной дочери? Она не видит в этом ничего плохого. Уже десять лет для неё существует только мой брат Дима, а я нужна лишь для уборки и ухода за ним.
У нас с братом разные отцы. Мама вышла замуж во второй раз, когда мне было двенадцать. Я не помню своего отца, но мать никогда не говорила о нём хорошо. В детстве я думала, что он плохой человек, потому что мама без причины поливала его грязью. Теперь я в похожей ситуации.
Мой отчим был обычным человеком, мы с ним не ссорились, относились друг к другу с уважением и держали дистанцию. Я не считала его отцом, но если просила помочь, например, с уроками, он никогда не отказывал.
Когда мне было тринадцать, мама родила Диму. Очень скоро стало ясно, что ребёнок болен, и они с отчимом начали ходить по врачам. Сначала была надежда, но со временем становилось только хуже.
Сначала врачи говорили об умственной отсталости, потом поставили окончательный диагноз. Болезнь оказалась неизлечимой. Отчим тяжело это переносил, в конце концов у него случился инфаркт, и через неделю в реанимации его не стало. Моя жизнь превратилась в ад.
Я могу понять мать. Ей было тяжело с ребёнком, который либо кричал, либо причинял боль себе и другим, либо вёл себя странно. Но когда ей предложили отдать его в спецучреждение, она отказалась, сказав, что это её крест, и она понесёт его.
Но справляться одной она не могла, и половина забот легла на меня. Я возвращалась из школы, мама шла на работу, а я оставалась с Димой. Было трудно, порой отвратительно, потому что такие дети не всегда контролируют свои физиологические потребности.
У меня не было обычной жизни подростка. Школа, потом брат, пока мама подрабатывала. Когда она возвращалась, я садилась за уроки, что было почти невозможно из-за его криков.
Матери трижды предлагали отдать Димку в интернат. Каждый раз она отказывалась, уверяя, что справится. Но я не справлялась. После школы я собрала вещи и ушла, когда мама сказала, что в институт я не поступлю — мне нужно сидеть с братом.
Я жила у подруги, потом нашла работу и сняла комнату. Об учёбе пришлось забыть — денег не хватало. Ни на очное, ни на заочное я не могла себе позволить.
Уже почти десять лет я не живу дома и не общаюсь с матерью. Когда дела пошли лучше, и у меня появились деньги, я попыталась связаться. Думала, буду высылать ей часть зарплаты, чтобы помочь, но столкнулась с волной ненависти.
Она кричала, что я предательница, бросила её одну с больным ребёнком, не думала о её трудностях, а теперь пытаюсь всё исправить. Требовала вернуться и ухаживать за братом. Перед глазами вставали картины из детства, и мне становилось дурно.
Я сказала, что готова помогать деньгами, но не больше. Мать начала оскорблять меня, и мы больше не разговаривали. Теперь она периодически присылает злые сообщения с разных номеров. Я перестала надеяться, что когда-нибудь мы помиримся.
После всего, что она написала, я не хочу иметь с ней ничего общего. Каждый делает выбор. Она сделала свой, я — свой. Но каждый раз, когда приходит её сообщение, мне становится тяжело.