— Ты что, одна собралась это тянуть?
— Ты меня чёрствой назвал?! Меня?! Это ты сначала забыл о средствах контрацепции, потом о приличиях, а теперь беременную ко мне приволок и комнату побольше требоваешь! Ну как тебе такое, а, Витька?
Лариса говорила резко, но по делу. Она не нападала — она защищалась.
Виктор же похаживал по комнате, будто искал слабое место для атаки. По нему было видно — он себя виноватым не считал.
…Всё началось давным-давно. С того самого дня, когда Лариса с покойным уже Виталием переехали в свою первую квартиру. Даже без кровати — на надувных матрасах. Потом собрали на вторую, для сына. А затем и дачу построили — на две семьи, чтобы внуки бегали по саду и резвились на веранде.
Но Виталия не стало, когда Виктор только поступил в институт. Муж оставил Ларисе всё: их общее наследство, тёплые воспоминания и последнюю радость — сына.
Витя получил диплом, съехал, женился. У Ларисы появился внук. Она была счастлива. Но через год Виктор объявил о разводе.
— Не сошлись характерами. Не могу я с ней жить, — заявил он так, будто речь шла о случайно подобранном щенке. — Ну и договорились… Раз уж я отец, отдал ей квартиру. Взамен она алименты требовать не будет.
Лариса схватилась за голову.
— Ну ты даёшь! Рыцарь без страха и упрёка. А кто квартиру покупал, напомнить?
Тогда она уже догадывалась, что расхлёбывать последствия этой «щедрости» придётся ей. И не ошиблась.
Вскоре сын объявился с новой женой. И та уже была с животом.
Попросились пожить временно. Лариса согласилась. Поначалу.
Она старалась быть доброй. Готовила, сама меняла полотенца, вешала их бельё сушиться. Даже привыкла оставлять на плите лишние порции — вдруг Лена есть захочет.
Но быстро стало ясно — благодарности ждать не приходится.
Лена не работала, ссылаясь на беременность. Лариса не спорила, хотя внутри кипела.
— Я бы на её месте до седьмого месяца пахала, — жаловалась она подруге Тамаре. — Жилья нет, зарплата у Вити — копейки. Она же видела, за кого замуж шла! А теперь разлёглась.
— Ну, Лорочка, беременным положено беречься, — мирно отвечала Тамара.
— Беречься — это когда голова на месте. Она же здоровая, даже токсикоза нет. Просто хорошо устроилась. К кому побегут, если на коляску не наскребут?
— Потерпи немного, глядишь — очухаются. В садик отдадут — и Лена работать пойдёт…
— Да брось! Они же на месяц просились, — успокаивала себя Лариса.
Уборка тоже шла через пень-колоду. В комнате сына стоял слой пыли. Раковина никогда не пустовала — там вечно что-то плесневело. Чашки после чая неделями стояли у Вити, покрываясь чёрным налётом.
Лариса терпела. Она привыкла сначала наблюдать, потом действовать.
А Виктор, как назло, словно растворился в своём мире. Пропадал на работе, дома утыкался в телефон, изредка поглаживал Ленин живот и шёл курить на лавочку. Там сидел подолгу, болтая с соседями.
Стало ясно — денег у них не прибавится.
— Мам, давай комнатами поменяемся? У нас кроватку некуда поставить, — как-то раз заявил он с лёгкостью человека, просящего передать хлеб.
Лариса опешила. В голове мелькнули воспоминания: как они с Виталием клеили обои, выбирали шторы, как муж называл их дом «крепо— Нет, — ответила Лариса твёрдо, глядя сыну в глаза, и в этот момент поняла, что иногда любовь — это умение сказать “хватит”.
