Одной тебе это на кой?
— Ты меня чёрствой называешь?! Меня?! Это ты сначала про контрацептивы забыл, потом про приличия, а теперь беременную ко мне под крышу приволок и требуешь комнату побольше! Ну как тебе такое, а, сынок?
Лариса говорила жёстко, но честно. Она не нападала — она защищала своё.
Виктор же расхаживал по комнате, будто высматривал слабые места, готовясь к атаке. По нему было видно — он ни в чём не виноват.
…Всё началось давно. С того дня, когда Лариса с Виталием, царствие ему небесное, переехали в свою первую квартиру. Даже кровати не было — спали на матрасах. Потом скопили на квартиру для сына. Затем построили дачу. На две семьи, чтобы внуки бегали по саду и веранде.
Но Виталий ушёл из жизни, когда Виктор только поступил в институт. Муж оставил Ларисе всё: их общий труд, счастливые воспоминания и последнюю радость — сына.
Виктор окончил вуз, съехал, женился. У Ларисы появился внук. Казалось бы, счастье. Но через год сын объявил о разводе.
— Не сошлись характерами. Жить с ней не могу, — сказал он так, будто речь шла о подобранном котёнке. — Ну, договорились… Отдал ей квартиру. Взамен она не будет требовать алиментов.
Лариса схватилась за голову.
— Ну ты даёшь! Рыцарь без страха и упрёка. Да ведь не ты её покупал! — вырвалось у неё.
Тогда она уже догадывалась, что платить за эту «щедрость» придётся ей. И не ошиблась.
Вскоре сын объявился снова — уже с новой женой. И та была беременна.
Просились пожить временно. Лариса согласилась. Сначала.
Она старалась быть доброй. Готовила, меняла полотенца, вешала их одежду на сушку. Оставляла еду на плите — вдруг Катя проголодается.
Но скоро стало ясно — благодарности не дождаться.
Катя не работала, ссылаясь на положение. Лариса молчала, хотя в душе кипела.
— Я бы до седьмого месяца пахала! — жаловалась она подруге Галине. — Жилья нет, зарплата у Витьки — гроши. Она же знала, за кого замуж идёт! Должна была понимать, что он один не потянет. А она отлёживается.
— Ты уж с пониманием, Лора. Всё-таки девчонка беременная… — успокаивала Галина.
— Девчонка-невеличка. Я сама рожала, знаю. Головой думать надо было, прежде чем дитя заводить. Она не инвалид, даже токсикоза нет. Удобно устроилась. К кому побегут, когда на коляску не хватит?
— Потерпи чуть-чуть. Отдадут ребёнка в сад — она выйдет на работу…
— Да ладно! Они же на пару месяцев просились, — пыталась убедить себя Лариса.
Уборка тоже давалась тяжело. В комнате сына всё покрывалось пылью. Посуда в раковине копилась. Чашки с чаем стояли днями, чернея от налёта.
Лариса терпела. Она привыкла сначала наблюдать, потом действовать.
А Виктор словно жил в другом мире. Пропадал на работе до ночи, дома утыкался в телефон или механически гладил Кате живот, а потом шёл курить на лавочку. Курил подолгу, болтая с соседями.
Денег у них явно не прибавлялось.
— Мам, давай поменяемся комнатами. У нас даже кроватку некуда поставить, — как-то раз заявил он с лёгкостью, будто просил хлеба.
Лариса опешила. Перед глазами мелькнули воспоминания: как они с Виталием клеили обои, выбирали шторы, как он улыбался и называл дом крепостью.
А теперь эту крепость разбирали по кирпичику, строя своё гнездо.
— До кроватки ещё четыре месяца. Вы ведь у меня временно?
Он потупил взгляд. Катя отвернулась. Стало ясно — не временно. Они уже обосновались.
Сын ещё пару раз пытался уговорить. Лариса стояла на своём.
А потом грянул скандал. Виктор небрежно бросил за завтраком:
— Давай продадим дачу. Хватит на первый взнос.
Хорошо, что Лариса сидела. Это было уже не просьбой — требованием.
— Витька, мы с отцом всю жизнь на этот дом пахали! Он сам проект делал, душу вкладывал. И я его не продам. Тем более тебе — ты с имуществом обращаться не умеешь.
— Ну и зачем она тебе? Ты же одна. А так мы бы ипотеку взяли, жили отдельно…
Лариса остолбенела. Больнее ударить было нельзя. Она до сих пор тосковала по Виталию, иногда плакала ночью.
— Я имел в виду… — смутился сын. — Тебе же одной с домом не справиться.
Тишина. Лариса вдруг поняла: они выжмут из неё всё. А что будет с ней, когда она отдаст комнату, дачу, квартиру?
Ничего хорошего. Виктор продолжит разбазаривать чужой труд. А она будет терпеть.
Нет, хватит.
— У вас три дня, чтобы съехать, — холодно сказала она. — Куда хотите. Вместе с беременностью, кроваткой и ипотекой. Хватит.
Тишина. Глухая. Целый месяц — ни звонка, ни смс.
Лариса стала лучше спать. По утрам не было шума воды, хлопанья дверей, вечных жалоб Кати на пропавшие вещи.
Но просыпаться стало тяжелее.
На кухне было пусто. Молоко скисало — его некому было пить. Не надо было готовить ужин. Телевизор молчал сутками.
Каждую пятницу Лариса ездила на дачу. Снег ещё лежал, но солнце грело. В первый раз она зашла — и сердце ёкнуло от знакомого запаха дерева и пыли. В воздухе словно витали слова Виталия:
— Будем здесь жить, Лорочка. Может, с внуками.
Она сидела на лавочке, вспоминая, как они спорили о яблоне — рубить или оставить. Он настоял оставить.
Теперь это дерево — единственное, что ещё даст плоды.
По дороге она встретила соседку Нину.
— Видела твоего Витьку. На стройке подрабатывает. Живут у подруги Кати. Живот уже видно.
Лариса кивнула, глядя в небо. Ей не хотелось лезть в чужую жизнь. «Чужую…» — усмехнулась она про себя. Когда сын стал для неё чужим?
Вечером она достала альбом. Вот Виктор на плечах у Виталия — весь в краске, счастливый. Вот выпускной — костюм мешковатый, глаза полны надежд.
Он всегда хотел быть сильнымОна закрыла альбом, выключила свет и легком спать, понимая, что больше не будет никого спасать — только себя.
