«Чужая весточка»
— Вот разбирал тут старый хлам на чердаке, — сказал Иван Сергеевич, — и наткнулся на письмо…
— А я помню, как ты маме часто писал, особенно по праздникам, — улыбнулась Алёна, разглядывая новые морщинки на лице отца.
— Так-то оно так, да только письмо не моё. Адрес какой-то странный… Деревня Подгорное. И марка целая! Но у нас там никого отродясь не было.
Иван Сергеевич почесал затылок, пытаясь вспомнить, откуда у него этот конверт. Вот потому и позвал дочь — авось догадается. И не ошибся.
— Пап, ты же рассказывал, что когда я родилась, ты временно на почте подрабатывал? Может, оттуда? Потому что в Подгорном у нас точно никого нет.
— Гм… — Иван Сергеевич уставился в стену, а через секунду хлопнул себя по лбу. — Да я же старый дурак! Точно! В тот день я на гололёде ногу вывихнул, а потом и сумку почтовую потерял. Ещё выговор схлопотал да восемьсот рублей штрафа — будь оно неладно!
— Боже мой… Значит, письмо так и не дошло? — оживилась Алёна.
— До кого не дошло? — отец нахмурился.
— Ну, до адресата же!
— А, так это ей! — рассмеялся Иван Сергеевич. — Письмо-то женщине.
Оба замолчали. Иван Сергеевич вспоминал тот тяжёлый период на почте, а Алёна думала о содержимом конверта. Она даже попыталась просветить его фонариком, но сквозь плотную бумагу ничего не разобрать.
— Может, отвезём? — не выдержала она.
— Куда теперь? — Иван Сергеевич махнул рукой. — Двадцать лет прошло! Кто там остался? Разъехались все, а то и померли — бывает…
— А вдруг? Давай попробуем! Это же как детектив — вдруг ты чью-то судьбу перевернул! — Алёна аккуратно забрала письмо. — Завтра же поедем!
Утро в Подгорном встретило их тишиной. Сорок километров пролетели незаметно. Узкие деревенские улочки петляли, но новые таблички помогали не заблудиться. Алёна медленно вела машину, сверяясь с адресом, а Иван Сергеевич жадно разглядывал окрестности.
— Вот, дом тридцать пять! — Алёна притормозила у аккуратного домика с резными наличниками.
На стук вышла женщина лет шестидесяти — седина в тёмных волосах, добрые морщинки у глаз. Взглядом она спрашивала: «Кто вы?»
— Здравствуйте! — громко сказала Алёна. — Мы по очень странному делу. Двадцать лет назад это письмо должно было попасть к вам, но… затерялось. Теперь нашли — и вот вернули.
Женщина настороженно смерила их взглядом.
— Какое письмо?
Алёна протянула пожелтевший конверт:
— На имя Анны Васильевны Соколовой.
— Это я, — женщина кивнула. — Но не припомню, чтобы ждала письма… Кто отправитель?
Она взяла конверт, пробежалась глазами по адресу — имя явно незнакомое.
— Проходите в дом, — вдруг сказала Анна Васильевна, отступая от порога. — Такие дела на улице не говорят.
Иван Сергеевич и Алёна переглянулись, но вошли. Двор встретил чистотой — будто хозяйка ждала гостей.
Через десять минут все сидели за столом. Анна Васильевна поставила самовар.
— Угощайтесь, — коротко сказала она.
Достала перочинный ножик, поддела край конверта. Алёна заёрзала на стуле:
— Может, вам одной почитать?
— Вам же тоже любопытно, — слабо улыбнулась Анна Васильевна. — Да и мне страшновато одной…
Иван Сергеевич громко хлебнул чай. Алёна бросила на него взгляд, но хозяйка не заметила. Та развернула письмо — и вдруг побледнела. Листок выпал из её рук.
Алёна вскочила, растерянно озираясь. Побежала на кухню — стакан, вода…
— Вот, попейте, — прошептала она, возвращаясь.
— Спасибо… — Анна Васильевна сделала глоток. — Ничего, пройдёт…
— Это мы вас расстроили, — виновато пробормотал Иван Сергеевич.
— Вы не представляете, что сделали, — женщина посмотрела на него.
Алёна уставилась на отца: «Что ты натворил?!» Но тот лишь развёл руками.
— Вы изменили всю мою жизнь…
В глазах Анны Васильевны смешались боль и странное умиротворение.
— Это письмо… от любовницы моего мужа, — едва слышно сказала она. Алёна ахнула. — Представляете, у них был роман. А я и не знала.
— Совсем не догадывались?
— Нет… ну, чувствовала. Двадцать лет назад мы крепко поссорились с Виктором. Я его месяцами избегала — сердце чуяло ложь. Но тогда ведь не было телефонов этих… Он под окнами стоял, умолял поговорить. А потом я узнала, что жду третьего ребёнка. Сказала ему — и он будто подменился. С тех пор — ни намёка на измену. А теперь… теперь я всё поняла.
Голос её дрожал, но слёз не было. Только горечь осознания.
— Знаете, что обиднее всего? — Анна Васильевна посмотрела на гостей. — Что я уже не спрошу его, не посмотрю в глаза…
— Почему? — наивно спросила Алёна, но отец толкнул её под столом.
— Виктора нет уже три года.
Тишина.
Анна Васильевна заговорила о их жизни — долгой, счастливой. О трёх детях, о внуках… А тут — письмо от женщины, которая мечтала украсть её мужа.
Алёна, в свои двадцать три, только качала головой. Такое — лишь в сериалах!
— Будто не со мной это, — прошептала Анна Васильевна, глядя в окно.
Иван Сергеевич осторожно взял письмо. Листок был почти прозрачным от времени.
— А если бы вы тогда узнали? — тихо спросил он.
— Не знаю… Наверное, не смогла бы простить. Не родила бы младшего. Но… мы прожили настоящую жизнь. Ссоры, радости, болезни — всё вместе. И теперь я благодарна за каждый день.
Иван Сергеевич мельком глянул на письмо. Крупные буквы бросались в глаза:
«Мы предназначены друг для друга. Прости, Анна, но только со мной он будет счастлив».
— Значит, не предназначены, — сказал Иван Сергеевич и, встретив её недоумение, пояснил: — Тут написано «предназначены». Но письмо-то я не доставил — ногу сломал. Выходит, судьбаАнна Васильевна молча подошла к печке, бросила письмо в огонь — и в тот же миг будто сбросила с плеч тяжёлый груз, который таила все эти годы.
