**8 марта 1987 года**
«Мама, ну что ты паникуешь? Виктор сказал, что любит меня. Мы поженимся», — Лида говорила спокойно, будто речь шла о прогулке в парке.
«Как не паниковать? Ты беременна, не замужем, техникум не окончила, а этого Виктора я в глаза не видела! Думаешь, ребёнок — это кукла? Пусть явится сюда и глядя мне в глаза скажет, что возьмёт ответственность!» — мама схватилась за голову.
«Да брось ты, я думала, ты обрадуешься внуку. Сейчас приведу Виктора, он с завода скоро вернётся. У меня ключ от его комнаты в общаге. Подожду там, а то ты вся на нервах», — Лида выскочила из квартиры, размахивая авоськой.
Татьяна Семёновна опустилась на табурет, схватившись за сердце. Взгляд упал на фотографию мужа в рамке.
«Вот она, безотцовщина! — прошептала она. — Ой, Ваня, зачем ты нас так рано покинул? Не уберегла я Лиду, растёт себе на беду. А если парень от неё отвернётся? На что жить-то будем? Зарплата у меня — копейки, а Лиду с животом кто возьмёт? Да и до диплома ещё полгода. Беда…»
Она уткнулась в фартук. Всю жизнь тянула хозяйство одна: муж погиб в шахте, когда Лиде было два года. Жили на окраине Перми, денег едва хватало. Самое вкусное — дочке, сама — на хлебе да картошке. Казалось, худшее позади, и тут такой удар…
«Ладно, надо пироги поставить. Зять ведь придёт».
Когда стол был накрыт, Татьяна Семёновна переоделась в лучшее платье и села вязать, чтобы отвлечься.
Хлопнула дверь — вернулась Лида, но одна.
«А где жених-то? За дверью забыла?»
«Был да сплыл», — всхлипнула Лида. «Бросил».
«Как?!» — мать едва не упала.
«Да вот так! С завода уволился, вещи собрал — и след простыл. Комендант сказал…»
Лида стояла, сжимая кулаки. Быть матерью-одиночкой она не планировала.
«Что мне делать, мама?»
Татьяна Семёновна хотела сказать «Я же предупреждала!», но сдержалась. Сердце — не камень.
«Рожать. Само не рассосётся. Когда роды?»
«В июле, как раз диплом получу», — Лида потрогала живот.
…Лида родила девочку, назвала Алёнкой. Так и жили втроём, как три берёзки у старого дома.
Девочка росла шустрой, глаза — умные, как у деда. Бабушка души в ней не чаяла, а вот Лида относилась холодно. Алёнка вылитый Виктор: рыжая, кудрявая, глаза зелёные — будто насмешка.
«Мама пришла!» — шестилетняя Алёнка бросалась к двери, едва заслышав шаги.
«Что принесла?» — цеплялась за мамину сумку.
«Ничего», — бурчала уставшая Лида.
«А почему? Ты же мороженое обещала!»
«Отстань! Устала!» — Лида сбрасывала дочь с колен и уходила.
Алёнка плакала посреди комнаты. В садике задали нарисовать семью — она изобразила себя, маму и бабушку. Ребята засмеялись: «У Алёнки безпапная семья!»
Татьяна Семёновна обняла внучку:
«Не у всех есть папы. Нам и без него хорошо! Пойдём, мороженое купим».
«И маме тоже?»
«И маме».
8 Марта в их доме всегда отмечали с размахом — одни женщины живут. Но в этот раз Лида привела не подруг, а мужчину, да и не предупредила.
На пороге стоял солидный мужчина в импортном костюме, лет на пятнадцать старше.
«Мама, это Аркадий Петрович. Мой начальник. Его переводят в Москву. Мы поженимся».
«Что?!» — Татьяна Семёновна остолбенела.
«Это мой папа?» — выскочила Алёнка.
«Нет, девочка, я не твой папа, — усмехнулся Аркадий. — Вот, держи куклу».
Алёнка отвернулась. Гость ей не понравился.
Вечер прошёл тягостно. Аркадий свысока поглядывал на бедную обстановку, Лида лебезила, а Алёнку одёргивала:
«Сиди ровно! Не позорь нас!»
Бабушка молчала. Алёнка почти не ела.
«Наша фирма — лидер в регионе, — вещал Аркадий. — Жить будем в трёхэтажном особняке под Москвой. Лида едет со мной».
«А я? Там садик хороший?» — спросила Алёнка.
Аркадий промолчал. Лида быстро сменила тему:
«Мама, может, уволишься? Мы будем тебе присылать деньги».
«Зачем?» — насторожилась Татьяна Семёновна.
«Девочка, иди поиграй», — приказал Аркадий.
Алёнка ушла, оставив куклу у двери.
«Мама, мы не можем взять Алёнку сразу. Вот устроимся — заберём».
«Чего устраиваться? Дом-то большой!»
«Ребёнок — лишняя обуза, — холодно сказал Аркадий. — Мы вам платить будем».
«У девочки есть имя! — вспылила бабушка. — Деньги мне, чтобы родную кровь бросить?»
«Мама, это временно! — заныла Лида. — Неудобно нового мужа ребёнком грузить».
«Где «временно», там и навсегда. Езжайте. Мы с Алёнкой справимся».
Аркадий вышел, хлопнув дверью. Лида оставалась:
«Ты что, не хочешь, чтобы я счастье нашла?»
«Делай, что хочешь. Только знай: скажу Алёнке, что ты в командировке. И без отца тяжело, а тут ещё мать променяла…»
«Я не променяла!»
«А что это тогда?»
Лида выбежала, не попрощавшись.
Через неделю она собирала чемоданы. Алёнка вертелась рядом:
«Мама, шапку возьми, там холодно! И варежки!»
Лида рассмеялась:
«Там Москва, не Сибирь!»
Бабушка молча смотрела, как внучка суёт в чемодан плюшевого медведя.
«Мама, возьми Мишутку. Он меня охраняет».
Лида нехотя бросила игрушку в чемодан. Алёнка накрыла её платком:
«Ты, Мишутка, не сердись. Мама просто расстроена, что уезжает».
Татьяна Семёновна вышла, чтобы не разрыдаться.
«Ну, я поехала! — весеЕё слёзы упали на замшевое сиденье такси, когда машина тронулась, унося последние следы детства, которое она так и не подарила своей дочери.
