**Сильнее смерти**
Татьяна открыла глаза. Часы на стене показывали половину восьмого утра. Рядом висела фотография мужа с траурной лентой в уголке. Так начинался каждый её день. Она смотрела на часы, потом — на его улыбающееся лицо. Или наоборот. *«Доброе утро, любимая»*, — говорил он раньше. Теперь он не мог её поцеловать.
***
Через девять дней, перед отъездом, дочь сняла чёрную ленту с портрета. Утром Татьяна проснулась, увидела фото без траурного символа и решила, что смерть мужа ей приснилась.
Она зашла на кухню, где дочь жарила оладьи.
— Папа уже ушёл на работу? — спросила Татьяна.
Дочь резко обернулась.
— Мам, ты меня пугаешь. Сегодня суббота, и… Папу вчера похоронили. Ты что, забыла?
Татьяна тяжело опустилась на стул.
— Ты ленточку сняла… Я подумала…
Горе накатило с новой силой, сдавило грудь так, что нечем было дышать. Дочь присела перед ней, заглянула в глаза.
— Прости, мамочка. Я сейчас верну её. Я не подумала…
Но когда Татьяна вошла в комнату, лента уже была на месте. От этого не стало легче — стало ещё тяжелее. Лучше бы это и правда был сон. Но вслух она этого не сказала.
— Может, поедешь со мной? Поживёшь у нас, отвлечёшься? — предложила дочь.
— Не переживай, я в порядке. Я не сумасшедшая. Просто… когда увидела фото без ленты, так захотелось верить, что это кошмар. Я останусь здесь. *«С папой»*, — хотела добавить Татьяна, но промолчала, чтобы не пугать дочь ещё больше.
— Я просто предложила.
— Ты подумала, что я схожу с ума, — тихо сказала Татьяна.
— Не сердись, мам…
Дочь уехала, пообещав звонить каждый день. Она вышла замуж за сокурсника и перебралась к его родителям в другой город. Ей там нравилось.
***
Прошло восемь месяцев, но боль не утихла. Татьяна привыкла с ней жить. Она зашла в ванную, открыла кран. На потолке мигнула и погасла ещё одна лампочка. *«Хорошо, — подумала Татьяна, умываясь. — При тусклом свете моё отражение в зеркале не такое страшное»*.
Во дворе деревья стояли в зелёной дымке от набухших почек. Кое-где уже пробивались первые листочки. Небо затянуло тучами.
Татьяна поставила пустую кружку в раковину и пошла одеваться. По выходным она часто ездила на кладбище, особенно когда сходил снег и земля подсыхала. Сегодня — ровно восемь месяцев со дня гибели мужа. Восемь месяцев слились в один бесконечный день тоски.
У ворот кладбища торговали цветами. Татьяна купила живые. За это время могила мужа затерялась среди новых. Она убрала увядшие цветы, положила свежие, поправила ленты на венках, провела пальцем по его фото. Оно выцвело, его черты постепенно исчезали. Нужно будет привезти новое. Летом дочь с зятем обещали поставить памятник…
Священник на похоронах сказал: *«У Бога все живы»*. Эти слова засели в голове как надежда. Может, поэтому её тянуло сюда. Здесь она чувствовала его ближе. Не под землёй, а где-то там, в вышине…
— Привет. У тебя теперь много соседей. А я… Вокруг люди, а всё равно одиноко без тебя. Дочь звонит каждый день. У них всё хорошо. Помнишь, как ты отговаривал её выходить замуж? А они счастливы.
Представляешь, она думала, что беременна, но тест не подтвердил. Обрадовалась и расстроилась сразу. Детей пока не хочет. Обещала, что если родится мальчик, назовёт его в твою честь. Ты не против?
Мне без тебя тяжело. Всё из рук валится. Твою кружку разбила, прости. Хотела убрать — и уронила. Чай рассыпала вчера. В магазине постоянно забываю продукты. Огурцы оставила в корзине. Дочь смеётся: *«Весь район кормишь»*. На работе тоже не клеится. Ошибки, вот-вот уволят. Лампочки в ванной перегорели. Ты покупал запасные? Я не нашла.
На лицо упало несколько капель.
— Дождь начинается. Кажется, всё рассказала. Скоро приеду снова. До встречи, любимый… — Она ещё раз коснулась фото, вытерла слёзы и пошла к автобусу.
Долго ждала, промокла, замёрзла. Возвращаться в пустую квартуру не хотелось.
У подъезда стоял грузовик с открытыми дверями. Грузчики таскали коробки и мебель. Соседка ругалась, что не пройти.
— Здравствуйте. В какую квартиру заселяются? — спросила Татьяна.
— Привет. На шестой этаж. Королёвы продали зимой. У тебя же седьмой? Значит, под тобой. Ладно, мне в магазин… — Они разошлись в узком проходе между коробками.
Татьяна поднялась на лифте, открыла дверь. Тишина. Разделась, зашла на кухню — и наступила в лужу.
— Ну конечно…
Под раковиной текла вода. Она попробовала закрутить вентиль, но стало хуже. Если вызвать слесаря, он перекроет воду на весь стояк. Люди останутся без неё на два дня. Татьяна подставила ведро, вытерла пол и пошла к соседям снизу. Дверь была приоткрыта.
— Хозяева, я вас заливаю! — крикнула она.
Из-за двери вышел мужчина лет сорока. Татьяна вздрогнула.
— Здравствуйте. Я ваша соседка сверху. У меня течёт труба…
— Сейчас посмотрим, — кивнул он.
На потолке расползалось мокрое пятно.
— Я заплачу за ремонт, — сказала Татьяна.
— Не надо, я всё равно ремонт делаю. Пойдёмте к вам.
Он пришёл через два часа. Поковырялся под раковиной минут десять. Татьяна не мешала — муж не любил, когда она лезла с вопросами.
— До понедельника течь не будет, но слесаря вызовите. Можно ванную посмотреть?
Он увидел перегоревшие лампочки.
— Завтра куплю новые.
— Да не надо, я вам деньги дам…
Он улыбнулся:
— Чая хватит.
Улыбка у него была тёплая. Татьяна покраснела.
На следующий день он заменил лампочки и починил розетку. Она угостила его чаем с печеньем.
— Вы меня не узнаёте? — вдруг спросил он.
— А должны?— Я врач из больницы, куда привезли вашего мужа после аварии… — тихо сказал он, и в её глазах снова блеснули слёзы, но теперь она знала, что не одна в этом горе, и жизнь, вопреки всему, продолжается.
