**Отчим-герой**
Лена с тяжёлым пакетом поднималась по лестнице на третий этаж, мысленно пересчитывая ступеньки. Раньше они с сыном так же считали, возвращаясь из садика. Дима сначала повторял за ней, а через несколько месяцев уже сам бойко выкрикивал цифры. «Как быстро он вырос. Господи, только бы вернулся, только бы был жив…» — прошептала она, словно молитву.
Этажом выше хлопнула дверь, и по ступеням застучали быстрые шаги. Лена остановилась между вторым и третьим этажами, прижавшись к перилам.
— Здравствуйте! — весело бросила ей четырнадцатилетняя Катя, соседка сверху.
— Кать, стой! Шапку забыла! — донеслось сверху.
Девочка недовольно закатила глаза и вернулась.
— Тепло же. Вечно ты со своими причудами… — пробормотала она.
Мать сбежала вниз, сунула дочери вязаную шапку.
— Вечером похолодает. После танцев сразу домой, поняла?
— Ладно. — Катя сунула шапку в карман и рванула вниз.
— Не ладно, а надень сейчас! — крикнула ей вслед мать.
— Здравствуй, Лена. С работы? Вот ведь, упрямая, шапку не натянет, а потом сопли по пояс, — вздохнула соседка.
Они продолжили подъём вместе. Лена снова начала считать ступени, но та прервала её:
— Сын звонит?
— Нет, — прошептала Лена.
— Всё так… Растишь их, вкладываешь душу, а потом они уходят — и сиди, жди, трясись. Сын на войне — страшно, а с дочерью ещё хуже: убежит, и думай, где она, с кем… А у неё в голове одни танцы.
Лена остановилась у своей двери. Пока копала в сумке ключи, соседка скрылась за своей. В прихожей взгляд Лены машинально скользнул по вешалке. Каждый день она надеялась увидеть там знакомую куртку. Но висела лишь её лёгкая весенняя.
Она поставила пакет на тумбу и стала раздеваться. Раньше Дима выбегал встречать, тут же выпаливая новости.
— Подожди, дай раздеться, — устало просила она. — Пакет тяжёлый, не трогай.
Потом он подрос, и уже она звала его, просила отнести продукты на кухню, расспрашивала про школу.
— Всё нормально, — отмахивался он, исчезая в комнате.
Потом институт, работа. Теперь по вечерам квартира чаще была пуста.
«Может, завести кота? Хоть кто-то будет встречать…» — подумала Лена. Но, как всегда, забыла об этой идее, едва перекусив и устроившись перед телевизором.
Она вглядывалась в мужчин в однотипной форме. Лица наполовину скрыты баллистическими масками. Глаза у всех разные, но взгляд один — усталый, спокойный, с надеждой. «Родные узнают», — казалось, говорил он. Лена верила: если среди них будет Дима, она сразу поймёт.
***
Четыре месяца назад
— Дима, ты дома? — позвала она, переступая порог.
— Дома. — Он вышел из комнаты неохотно.
— Что так рано? — Лена прошла на кухню, раскладывая продукты. Дима сел за стол.
— Что случилось? — она замерла с пачкой творога в руке.
— Всё нормально, мам.
Но его напряжение было явным. Она убрала продукты, сложила пакет.
— Завтра сырники сделаю, — сказала она, не отрывая взгляда.
— Садись. — Он кивнул на стул.
Сердце ёкнуло.
— Ты пугаешь меня. Жениться собрался?
— Мам, я на СВО ухожу.
Она ахнула, словно споткнувшись.
— К-как? Ты же не служил…
— Сначала обучение, потом…
— Нет! — она замотала головой. — Ты только начал работать, у тебя жизнь… А я? Ты подумал обо мне? У меня кроме тебя никого! Почему?!
— Война, мам. Я не могу сидеть сложа руки. Здоров, силён, образование подходит.
— Тебе двадцать три, ты мальчишка!
Он молчал, смотря твёрдо. Лена вдруг расплакалась.
— Когда? — спросила она, смахиваясь.
— Завтра.
Она бросилась к нему, сжала в объятиях.
— Не пущу…
— Я так решил, — тихо сказал он, освобождаясь.
Позже они долго говорили. Дима спросил:
— Помнишь, я спрашивал про отца?
— Тебе лет пять было.
— И что ты ответила?
Лена опустила глаза.
— Сказала, что он военный, герой, погиб в операции.
Она помнила. Что ещё можно было сказать? Что влюбилась в студента, а тот, узнав о беременности, испугался, уговаривал на аборт. Она тянула, потом рассказала матери. Та кричала, плакала, но не дала сделать аборт.
Алексей сказал: «Раз сама решила, сама и расхлёбывай». Они расстались. Родила, взяла академ. Было тяжело, но справилась.
Когда Дима подрос, она не смогла сказать, что его отец — трус. Придумала сказку. А он поверил, писал в школе сочинения.
Теперь он спросил:
— Это правда?
Она не могла признаться.
— Да, — прошептала. — Ты можешь им гордиться.
Он выдохнул.
Потом были месяцы молчания. Один звонок: «Всё хорошо, скоро вернусь».
***
Лена мыла полы, готовясь к его приезду, но дверной звонок застал врасплох. Открыла — и не узнала. Дима стал другим. Она рыдала, обнимая его. Потом увидела костыль.
— Ты ранен?!
— Пустяки. Мам, это Алексей, мы вместе служили.
Она подняла глаза. Сердце упало. Он знал, куда шёл.
— Здравствуйте, — сказал он.
Дима объяснял:
— Он вынес меня с поля боя. Два километра…
Лена молча накормила их. Дима пошёл в душ.
— Когда узнал? — холодно спросила она на кухне.
— В госпитале. Он показал твоё фото… Я не сказал, кто я. Стыдно. — Алексей опустил голову. — Жена ушла до СВО, дочь не видит. Пошёл добровольцем…
Она слушала, сжимая полотенце.
— Почему ты сказала ему, что я герой?
— А что, ты хотел, чтобы он знал правду?
— Я был дурак, испугался…
— Ничего не изменилось, — усмехнулась она.
Дима вернулся, и они замолчали.
— Мам, как я соскучился… — Он обнял её.
—А потом Алексей и Лена молча взялись за руки, и Дима, глядя на них, впервые за долгие годы почувствовал, что его семья наконец-то стала полной.
