**Дневник. 3 марта.**
— Прощения у меня для тебя нет. — Света резко махнула рукой в сторону двери. — Уходи!
Она вышла из техникума и свернула не к остановке, а в противоположную сторону. До Восьмого марта оставалось три дня, а подарок бабушке она ещё не купила. Всё не решалась. Шла быстрее, торопясь в магазин, когда из сумки донёсся приглушённый звонок. Света остановилась, достала телефон. Бабушка.
— Ба, я скоро буду, — сказала Света.
— Хорошо, — ответила бабушка.
Но голос у неё был странный, будто виноватый.
— Ты чего? — спросила Света, пока та не положила трубку.
— Всё нормально. Только… приходи поскорее.
Света сунула телефон в сумку, развернулась и зашагала к остановке. «Что-то случилось. Почему не сказала прямо?» Хотела перезвонить, но тут её автобус подкатил к остановке. Пришлось бежать.
«Может, кошелёк украли в магазине? Или давление поднялось? Чёрт, почему он так медленно едет?» — думала Света, нервно глядя в окно на мелькающие дома.
Наконец вышла, почти бегом — к дому. Во дворе подняла глаза на окна. Свет в комнате горел, хотя ещё день. Сердце ёкнуло. В подъезде роясь в сумке, выругалась:
— Да где же ключи?!
Щёлкнул замок, дверь приоткрылась, и на пороге стояла бабушка.
— Ты ждала меня? — удивилась Света.
— Заходи, — коротко сказала бабушка.
В прихожей Света сразу заметила: бабка нервничает. На вешалке — чужое пальто, под ним белые сапоги. Мечта, которую она себе позволить не могла.
— Что случилось, ба?
— Гости у нас… — Бабушка кивнула на прикрытую дверь в комнату.
— Кто? — прошептала Света, и вдруг комок подкатил к горлу.
— Увидишь. Раздевайся.
Света вошла в комнату. Люстра горела ярко, хотя обычно включали только торшер. На диване сидела женщина в чёрном, худая, с выбившимися прядями. Усталые глаза. Увидев Свету, попыталась улыбнуться.
И тут в голове вспыхнуло: *мама*. Четырнадцать лет не видела, но узнала.
— Здравствуй, дочка, — сказала женщина. — Какая ты… взрослая. Бабушка говорила, у тебя парень есть.
Света взглянула на бабушку с укором. Та потупилась. Женщина шагнула вперёд, но Света отпрянула.
— Зачем пришла? — голос дрогнул.
— Вернулась. Скоро твой день…
— Через две недели! Поздно вспомнила? Где ты была все эти годы? Тысячу рублей в год присылала — на макароны хватало!
— Катя, она деньги высылала, — тихо вступилась бабушка.
— Да, помню! «Мама звонила, передавала привет» — ты врала! А я врала подругам, что ты скоро за мной приедешь! Верила в эту ложь, потому что правда была слишком гадкой!
— Я… вспоминала тебя…
— Врёшь! — Света задохнулась от ярости. — Когда я в больнице лежала, бабка ко мне приходила! А другие дети мам ждали! Ты мне не мать! Уходи!
Женщина медленно двинулась к выходу. От неё пахло дешёвыми духами — слащаво, приторно. Света распахнула кухонное окно, глотала воздух, чтобы не заплакать.
Бабушка вошла, вздохнула:
— Ушла… Мужик её выгнал, деньги отобрал. Некуда было идти.
— И мне её жалко? Никогда не прощу! — Света рухнула на стул и разрыдалась.
Бабушка гладила её по спине:
— Она моя дочь… Сердце болит.
— А у неё за нас не болело!
Назавтра Света купила бабушке шарф. Возле дома снова увидела мать. Прошла мимо, не оглянувшись.
Но вечером в прихожей опять стояли те сапоги. Света пнула их ногой.
— Зачем пришла? — бросила она, застыв в дверях кухни.
— Пусть скажет, — тихо попросила бабушка.
Женщина заговорила: любовь, потеряла голову, теперь негде жить…
— Не хочу тебя видеть! — перебила Света.
Вышла, включила музыку в наушниках. Позже бабушка присела рядом:
— Я старая… Если что, ты одна останешься. Дай ей шанс.
— Денег дала? — фыркнула Света.
— Обещала работу найти…
Света молчала.
…Простить так и не смогла. Даже на свадьбу не позвала. Но когда родилась дочка — один раз позволила матери взглянуть на внучку.
Может, это и была первая уступка.
