**Сон, который снится наяву**
Полина поднялась на второй этаж офиса, встретив по пути лишь пустые коридоры. Хорошо. Сегодня ей не хотелось ничьих взглядов — ни жалостливых, ни любопытных. Шагнула в свой кабинет, как в убежище.
— Ой, Полиночка, наконец-то! — Галина Ивановна, ее коллега, встрепенулась. — У нас тут такое творится! Иван Степановича на пенсию сплавили, а вместо него нового директора поставили. Молодой, но зубастый. Всех ветеранов под раздачу отправляет. Боюсь, скоро и до меня доберутся. Как Серёженька, надеюсь, лучше?
Полина опустилась в кресло, скользнула взглядом по знакомым стенам. Чувствовала, как Галина Ивановна изучает её лицо, ждёт ответа.
— Да бросьте, — отмахнулась Полина. — Ну кого он увольнять-то будет? Первой меня вышибет — я вечно на больничных. Серёже пересадка нужна. Деньги, донор… Обратилась в фонды, но там очередь. А время-то идёт. Я не подхожу, мама уже немолодая…
— Господи, да за что ему, малому, такое? — искренне ахнула Галина Ивановна. — А отца не пробовала найти?
— Найду — и что? Не факт, что согласится. Операция не сахар. Да и не поверит, что Серёжа…
Дверь распахнулась, ворвалась Аллочка из кадров. Обе женщины замолчали, в глазах — тревожный вопрос.
— Мне сказали, ты вышла… Полина, понимаю, не до этого, но приказ… — замялась Алла.
— Говори, — Полина сжала кулаки, внутри пронеслось: *Ну вот, накаркала*.
Алла переглянулась с Галиной Ивановной, будто искала поддержки.
— Что, новый директор и меня под раздачу пустил? Ну уж нет! — Полина вскочила так резко, что едва не сбила с ног Аллу, рванула к двери.
За спиной крик: «Погоди!» — но она уже неслась по коридору. Коллеги здоровались, но она не замечала никого. *Пусть попробует. Не имеет права…*
В приёмной за столом сидела незнакомая девушка — будто сошла с обложки «Космополитена». Лёгкий загар, белоснежная улыбка, верхние пуговки блузки кокетливо расстёгнуты.
— А где Ирина Борисовна? — Полина даже не дождалась ответа, шагнула к кабинету.
— Вы куда?! Там совещание! — Секретарша метнулась вперед, но Полина уже толкала дверь.
Она замерла на пороге. Девушка-«глянец» юркнула мимо.
— Павел Егорович, я не виновата! Она ворвалась… — защебетала она.
— Всё, Леночка, свободна, — директор отмахнулся. Леночка исчезла. — Слушаю вас.
Он смотрел на Полину оценивающе. Она узнала его сразу. Двенадцать лет не стёрли его черты. Но он — нет. Сначала обида кольнула, потом облегчение: *И хорошо*.
— Садитесь. — Он махнул рукой на стулья у стола.
Полина не села.
— Я Полина Андреевна Смирнова из маркетинга. — Полное имя — вдруг вспомнит? — По какому праву вы меня увольняете? У меня сын болен, я вынуждена с ним в больницы. Иван Степанович понимал, даже материально помогал. Я дома работала…
Директор откинулся в кресле, разглядывал её без церемоний. Она запнулась, замолчала. *У Ивана Степановича кресло было простым*, — зло подумала про себя.
— Мне говорили, у вас дочь болеет. Сочувствую, но ваши частые отсутствия сказываются на работе. Кто-то вынужден подменять вас. Это справедливо? — тон его был снисходительным, будто отчитывал школьницу.
— Сын, — поправила Полина.
— Простите?
— У меня сын, не дочь. Ему нужна операция. Если вы меня уволите — нам не на что жить. — Голос дрогнул, несмотря на все усилия.
— У вас есть дети? Родители? Если бы они заболели, вы спокойно ходили бы на работу? — Полина впилась в него взглядом.
— А что у вашего сына? — спросил он без интереса.
— Лейкемия. Знаете, что это? — вызов в голосе, но и снова дрожь.
— Скажите… мы раньше не встречались? Лицо ваше знакомое. — Он ждал.
Полина замерла. Говорить? Пауза затягивалась опасно.
— Мы… учились в одном универе. Параллельные группы. Помните, Новый год? Я пришла к подруге в общагу… Вы на гитаре играли… — Она покраснела, опустила глаза.
— Полина?
*Ну наконец-то. Вспомнил. А что было потом?..* — злорадная мысль.
— Не узнал, прости. — Он перешёл на «ты». — Чем помочь?
— Не увольняйте. Сыну пересадка нужна. Я просто… не знаю, что делать. — Она закрыла лицо руками, сдерживая слёзы.
— Муж есть? — спросил Павел.
Полина отняла руки, выпрямилась. Они смотрели друг на друга.
— Скажи, это мой сын?
— Нет, — быстро ответила она.
— А где его отец?
— Какая разница? Я могу идти? — Она двинулась к двери.
— Я подумаю, как помочь, — крикнул ей вдогонку.
— Ну что? — встретила её Галина Ивановна.
— Всё нормально, — выдохнула Полина.
— Ну и ладно. Не монстр же он, в конце концов. У него же тоже мама есть.
А Полина вспоминала тот Новый год. Снег, гирлянды в окнах, его поцелуй у подъезда. Губы сладкие, пахли шоколадом. Он напросился на кофе — «мама у подруги, да и идти далеко»…
Он играл на гитаре так, что дух захватывало. Девчонки шептались: у него отец — «важная шишка», но Павел уехал учиться подальше, чтоб не вили веревки из его фамилии.
А потом — каникулы, он уехал и не вернулся. Говорили, перевёлся. Когда Полина поняла, что беременна, даже не искала его. Гордость. Выплакала всё, родила, перешла на заочное.
И вот он здесь. Директор. *И что теперь?* — думала она. *Ничего. Это мой ребёнок. Я всё сделаю, чтобы спасти его…*
Дома мама встретила её заплаканная:
— Серёжа поел немного… Ой, дочка, за что нам это?
— Мам,И когда спустя год они все вместе стояли на берегу озера, а Серёжа, уже здоровый и загорелый, снимал на свой новый фотоаппарат первых в жизни лебедей, Полина вдруг поняла — иногда сны становятся явью.
