**Сама виновата, мама**
Лариса жарила котлеты, когда раздался звонок в дверь. Она вышла из кухни, чтобы открыть.
— Мам, это ко мне, — остановила её на полпути дочь Катя. — Я сама.
— Хорошо. Я же не знала…
— Ну чего ты замерла? Иди готовь свои котлеты, — буркнула Катя, раздражённо оглянувшись.
— Какие «свои»? В «Ашане» фарш брала…
— Мам, просто закрой дверь! — дочь закатила глаза.
— Так бы сразу сказала. — Лариса вернулась на кухню, притворила дверь. Подошла к плите, выключила газ. Постояла, сняла фартук и вышла.
В прихожей Катя натягивала куртку. Рядом стоял Артём, её друг, смотрел на неё влюблённо.
— Здравствуй, Артём. Куда это вы? Остались бы ужинать.
— Здравствуйте, — парень улыбнулся и вопросительно глянул на Катю.
— Мы спешим, — бросала та, не глядя на мать.
— Ну хоть котлетку попробуйте, — не сдавалась Лариса.
Артём замялся.
— Нет! — резко отрезала Катя. — Пошли. — Взяла его под руку, распахнула дверь. — Мам, закроешь?
Лариса подошла, но не захлопнула до конца, прислушалась к разговору на площадке.
— Почему так грубо? Пахнет же вкусно, я бы не отказался.
— В кафе схожим. Надоели её котлеты, — проворчала Катя.
— Да они божественные! Я бы ел их каждый день, — вздохнул Артём.
Что ответила дочь, Лариса не разобрала. Голоса затихли.
Она закрыла дверь, зашла в комнату. Муж Сергей смотрел телевизор.
— Ужинать идёшь? Всё горячее.
— А? Ладно. — Поднялся с дивана, прошёл мимо неё на кухню, уселся за стол.
— Что на ужин? — спросил, будто начальник.
— Гречка с котлетами, салат.
— Опять жареное? Я же говорил — на диете, — буркнул Сергей.
— Я их почти потушила, они нежирные. — Лариса замерла с крышкой в руке.
— Ну ладно, давай. Но в последний раз.
— В нашем возрасте диеты — лишнее, — заметила Лариса, ставя перед ним тарелку.
— В каком «нашем»? Мне всего пятьдесят семь! Для мужика — расцвет. — Он откусил полкотлеты.
— Что за день сегодня? Катя сбежала, ты капризничаешь. Может, вообще перестану готовить? В кафе, видишь, вкуснее!
— И не готовь. Тебе бы тоже лишнее скинуть. Сколько в дверь не влезешь, — бросил Сергей, доедая котлету.
— То есть я жирная? А я-то голову ломала — чего это ты вдруг за ЗОЖ взялся! Джинсы новые, куртка кожаная, лысину бритой маскируешь. Для кого стараешься? Уж не для меня. Есть с кем сравнивать? — голос дрогнул.
— Дай поесть спокойно. — Сергей ковырял вилкой гречку, но вдруг опустил её. — Кетчуп где?
Лариса достала банку, шлёпнула её на стол и вышла. Её ужин так и остался нетронутым.
Она заперлась в дочкиной комнате, села на кровать. По щекам потекли слёзы.
«Всё для них. А в ответ — плевки. Муж молодится, дочь смотрит, как на прислугу. Если пенсионерка — значит, можно третировать? Я бы работала, да сократили. Опыт никому не нужен — молодых берут. Да что они понимают?..»
Слёзы капали на руки. Лариса резко вытерла лицо.
Она подошла к зеркалу, вглядывалась. «Ну да, поправилась. Но не страшно же! Морщин меньше видно. Волосы, конечно, запустила… Краситься надо. И похудеть немного».
Утром Лариса не вскочила по будильнику. Лежала, притворяясь спящей.
— Ты чего? Заболела? — голос Сергея был равнодушным.
— Угу, — буркнула она в подушку.
— Мам, ты что, плохо себя чувствуешь? — заглянула Катя.
— Да. Позавтракайте сами.
Дочь фыркнула, ушла. Вскоре донёсся стук чашек, шум чайника. Лариса не шевелилась.
Сергей зашёл, пахну дорогим одеколоном (ей же купленным!). Потом они с Катей ушли.
Лариса встала через час. На кухне — грязная посуда, крошки. «Не уборщица я».
Позвонила подруге Наде.
— ЛарисНо когда Надя открыла дверь и увидела новую Ларису, она ахнула: “Да ты просто королева, а не пенсионерка!” — и с этого дня жизнь Ларисы заиграла новыми красками.
