Как он посмел? Мама умерла всего полгода назад, а он уже притащил в дом эту…
Алёна летела из школы, размахивая мешком со сменкой. Рюкзак бил по спине, но она не замечала. Сегодня они с папой идут в театр!
Влетев в квартиру, она сразу поняла — папы нет. Его пальто не висело на вешалке. Настроение рухнуло. Потом Алёна вспомнила — до спектакля ещё два часа. «Папа успеет», — убеждала она себя.
Раздевшись, она стала ждать, поглядывая на часы. Обычно время тянулось, но сегодня стрелки словно мчались, а папы всё не было. Алёна ёрзала на стуле, уже готовая расплакаться, когда в замке щёлкнул ключ. Она ринулась в прихожую.
— Наконец-то! — выдохнула Алёна. — Я жду, жду, а мы вот-вот опоздаем! — выговаривала она, ещё не оправившись от досадного ожидания.
Отец неторопливо снял пальто, остался в строгом тёмном костюме, поправил волосы, хотя они и так лежали идеально. Алёна гордилась отцом — всегда подтянутый, с лёгким запахом дорогого одеколона.
Подруги жаловались на своих родителей: кто-то слишком строгий, кто-то пьёт. Её папа не пил и зря не ругал. Если и отчитывал, то за дело, без криков. Алёне почти ничего не запрещали, да она и не требовала. Провести время с отцом — вот её счастье.
Она была в него — такая же стройная, с прямым носом и серыми глазами. Хотелось бы походить на маму — улыбчивую, светловолосую. Но отца она считала идеалом. А он называл её принцессой. Разве некрасивых так зовут?
— Мы разве не идём? — спросила Алёна, увидев, что отец не собирается одеваться.
— Идём. Выпью чаю — успеем.
Отец сел на кухне, выглядел усталым.
— Иди переодевайся, — сказал он.
Алёна побежала в комнату. Она уже знала, что надеть — синее платье с кружевами. Поправила волосы, покрутилась перед зеркалом.
— Готова? — заглянул отец.
В машине пахло кожей и чем-то привычным. Алёна смотрела в окно, будто весь город радовался вместе с ней.
Театр завораживал. Люстры, зеркала, красный ковёр на лестнице — она чувствовала себя гостьей на королевском приёме. В холле пары прогуливались, шёпот напоминал шелест листьев. Алёну охватывало трепетное предвкушение чуда.
Они с отцом разглядывали портреты актёров. Первый звонок — она потянула его в зал.
— Не спеши, — удерживал он.
Но Алёна рвалась занять место, смотреть, как гаснет люстра.
— Здесь так вкусно пахнет!
— Пылью и гримом, — поморщился отец.
— Мне нравится.
Третий звонок — зал погрузился в темноту. Занавес разошёлся…
В антракте отец ушёл в буфет. Алёна, вернувшись из туалета, не нашла его. Потом увидела — он стоял у балкона с накрашенной женщиной в вечернем платье. Они склонились друг к другу.
Сердце сжалось.
— Папа! — крикнула она.
Он отпрянул.
— Я тебя искала! Скоро второй акт.
— Кто это? — спросила Алёна по дороге в зал.
— Коллега. Случайно встретились.
Алёна не поверила. Но спектакль заставил забыться.
Дома мама спросила:
— Как спектакль?
— Отлично! А ты почему не пошла?
Мама переглянулась с отцом, выглядела бледной.
Позже Алёна часто вспоминала тот день — последний поход с отцом. Мама уже болела, диагноз подтвердился. Она угасала.
— Пап, мама не умрёт? — спросила как-то Алёна.
— Не думай об этом.
Но мама умерла. Алёне было шестнадцать. Отец держался, будто не горевал. Как так?
Однажды он пришёл с незнакомкой. Лицо показалось знакомым…
— Это Алёна. А это Лариса… — запинаясь, представил отец.
— Приятно, — улыбнулась та.
— Мне — нет, — бросила Алёна и захлопнула дверь.
Слёзы душили. Как он мог? Мама умерла недавно, а он уже привёл эту…
Отец женился. Лариса переехала. Алёна демонстративно игнорировала её.
— Хочешь или нет, но я здесь, — заявила та однажды.
— Война так война, — ответила Лариса и вышла.
Потом исчезли мамины вещи.
— Ты позволил ей выбросить их?! — ворвалась Алёна.
— Ты что, будешь их хранить вечно?
— Я ненавижу вас! Ты изменил маме ещё при её жизни!
Отец кричал. Алёна плакала.
Она уехала в университет. Отец звонил редко, переводил деньги. Домой не возвращалась.
Однажды он позвонил, голос был странным:
— Приезжай…
Алёна сорвалась. Квартира пропахла лекарствами. Отец в инвалидной коляске, Ларисы нет.
— Сбежала, — объяснила соседка.
Отец поправлялся. На стене снова висело мамино фото.
Алёна вернулась. Но предательство отца, как заноза, осталось в сердце…
