Отец Марины был старше матери на добрых пятнадцать лет. Одевался он строго, даже с налётом старомодности — неизменные брюки, рубашка, пиджак или добротный свитер. Никаких кроссовок или футболок. Совсем не похож на отцов её подруг. Марина души в нём не чаяла. Когда он возвращался с завода, девочка бежала к двери, а он подхватывал её на руки, заглядывал в глаза и спрашивал:
— Ну как моя царевна день провела?
Марине нравилось это ласковое прозвище. Она прижималась к отцу, вдыхая знакомый, самый лучший в мире запах — смесь одеколона «Шипр», махорочного дыма и ещё чего-то неуловимого, чему и названия не подберёшь.
— А я разве не царевна? — дразнилась мать, нарочно надувая губы. Отец, не выпуская Марину из рук, другой обнимал жену, целовал в щёку и говорил:
— Вы обе мои любимые царевны.
Эта игра повторялась ежедневно, и девочка никогда не уставала от неё.
С годами игра сама собой ушла. Марина по-прежнему выходила встречать отца, но уже не визжала от восторга, а сдержанно говорила:
— Здравствуй, папа.
— Здравствуй, — отвечал он, вешая на вешалку пальто и почему-то избегая её взгляда.
Сама Марина уже не хотела, чтобы её подбрасывали, как маленькую, но почему он больше не смотрит в глаза? Не называет царевной?
— Опять на работе задержался? — спросила она.
— Да уж. Работа такая.
— Какая именно?
— Ну, я же мастер цеха, пусть и небольшого. — Он проводил рукой по волосам и проходил мимо в комнату. Марина чувствовала — врет. Какая там работа? Простой начальник участка в ремонтных мастерских. Бывало, конечно, клиент просил срочно починить телевизор или холодильник, но тех, кто соглашался платить двойной тариф за срочность, встречалось мало. Люди предпочитали подождать. А в последнее время отец задерживался всё чаще, да и цветов маме не приносил. Даже в выходные уходил «на работу» на пару часов. Возвращался молчаливый, задумчивый. Во всём этом чувствовалась какая-то тайна.
В тот день он снова задержался.
— Привет. Как в школе? Мама дома?
Отец задавал вопросы, но смотрел куда-то поверх Марины. Она понимала — спрашивает просто так, по привычке, не ожидая ответа. Потому и не отвечала. Говорят, девичья интуиция есть даже у маленьких. И этой интуицией Марина ощущала — отец изменился. В семье что-то происходит. Неспроста у матери в последнее время красные глаза. При ней родители не ругались, но и не шутили, как раньше, говорили словно через силу.
Да и запах от отца стал другим — именно в те дни, когда он «задерживался». Он словно чувствовал вину, выглядел расстроенным. В доме витало напряжение. Как-то Марина поделилась переживаниями с матерью.
— Бывает, люди устают друг от друга, — нехотя ответила та. — Но если любовь есть, всё пройдёт.
— А если нет? — спросила Марина.
— Тогда расстаются. Пытаются найти счастье с другими. Хотя не всегда выходит.
— А вы с папой ещё любите друг друга?
— Ты задаёшь сложные вопросы, — раздражённо сказала мать. — Не на все есть ответы.
Марина замолчала, закрылась в комнате. Значит, родители устали? Но она-то тут при чём? Её разлюбили тоже? Они больше не любят друг друга, а значит, и её? Разведутся? Вопросов было много, а ответов — ни одного.
Тем летом семья так и не поехала на юг. Отец работал, а мать с Мариной уехали к бабушке на дачу. Отец даже в выходной не приехал, хотя раньше навещал. Как-то Марина подслушала, как бабушка ругала мать:
— И так семья на волоске, а ты ему полную волю дала. Ну ладно он начудил, а ты-то что творишь?
— Мам, не терзай меня. Не привяжешь же силой. Будь что будет. Я готова ко всему, — устало ответила мать.
— Дура. Таких мужиков ветром не сдуешь. Ради Маринки могла бы потерпеть. С какой стати отдавать его первой встречной?
— Ба, о чём вы? Папа уходит? — Марина, устав подслушивать, вошла на кухню.
— Подслушиваешь? Не лезь во взрослые разговоры. Никто никуда не уходит. Это мы сериал обсуждаем.
— Ага, сериал, — возмутилась Марина. — Я что, маленькая?
— Иди, не мешай, — отмахнулась бабушка.
— Я всё понимаю.
— Если понимаешь, то и лезть нечего — сами разберутся.
Отец всё-таки приехал через две недели, чтобы забрать их в город. Марина обрадовалась, мать нарядилась, причёску сменила. Но между родителями по-прежнему искрило. Мать задавала пустые вопросы, отец отвечал односложно или молчал. С каждым днём атмосфера накалялась.
Марина обожала декабрь. Сначала её день рождения, потом — Новый год. Самое праздничное время.
Как-то после школы они с подругами пошли в кино на комедию. Выйдя из кинотеатра, девчонки хохотали, цитируя любимые моменты. На улице падал снег, площадь украсили высокой ёлкой, витрины сверкали гирляндами.
— Так домой не хочется. Может, мороженого купим? — предложила Катя.
— Ты чего? Ангину схватишь, а Дима на ёлке с Соколовой танцевать будет, — засмеялись подруги. Они подтрунивали над Катей, влюблённой в Диму. Хотя и завидовали — сами пока с парнями не встречались.
Катя надулась, хотела уйти, но тут Марина увидела отца. Она собралась окликнуть его, но заметила рядом девочку лет её возраста.
— Спрячь меня, — прошептала Марина, встав за спиной Кати. Та закрутилась, пытаясь понять, от кого подруга прячется.
— Стой, не вертись! — прошептала Марина.
Отец с девочкой прошли мимо, не заметив её.
— Это же твой отец! — ахнула Нина. — А с кем это он?
Марина какое-то время смотрела им вслед, потом быстро попрощалась и пошла за ними. Может, ошиблась? Нет, это его пальто. В этот момент отец наклонился к девочке, что-то сказал. Марина увидела его профиль. Это был он. Они тоже были в кино? Кто эта девочка? Мать знает? Марина почему-то была уверена — знает. Отец с незнакомкой сели в трамвай и уехали. Марина не успела за ними. Она шла домой, разрываясь между вопросами, сомнениями и дурными предчувствиями. На эти вопросыОна шла домой, понимая, что больше не хочет быть той маленькой девочкой, которая верила в сказки, потому что жизнь оказалась куда сложнее, чем ей казалось.
