**10 мая.**
Звонок прозвенел, и школьные коридоры быстро опустели. Учителя торопили задержавшихся ребят, разгоняя их по классам. За окном шумела молодая листва, майское солнце звало на улицу.
Света Михайловна замерла у двери в кабинет. Ей, как и детям, хотелось бросить всё и пойти гулять по весеннему Петербургу. Вздохнула и вошла. Семиклассники шумно встали.
— Good morning. Sit down, please, — сказала она, направляясь к столу.
— Who is absent today? — оглядела класс.
Отличница Таня Сорокина поднялась и по-английски отрапортовала: «Смирнова болеет, отсутствует ещё и Данил Воронцов». Девочка всегда была первой — англичанка у неё хромала меньше, чем у остальных. По рядам пробежал шёпот.
— Лёша, что с Данилом? — спросила Света Михайловна по-русски.
Лёшка Баранов жил с ним в одном доме.
Все знали: отец Данила два года назад вышел из зоны, не работал, пил и лупил жену. Сыну тоже доставалось, когда тот защищал мать. Данил часто приходил в школу с синяками. На физру заходил последним, чтобы не видели следов на спине. Но догадывались все. Лёшка рассказывал.
Света ему симпатизировала. Мальчишка смышлёный, не по годам взрослый. В таких семьях дети быстро становятся старичками. Учился хорошо, схватывал на лету. Только английский не шёл, хотя старался.
После педа она вернулась в родную школу — учить языку. Не хотела бросать мать одну, потому не рванула в Москву, не устроилась в частный лицей, как многие однокурсники.
Старшеклассникам английский вела опытная Маргарита Петровна. Свете достались средние классы. Сначала, конечно, срывали уроки, но потом привыкли и полюбили. Одевалась строго, но сквозь напускную серьёзность часто прорывалась добрая улыбка.
Девочки перенимали её манеры, мальчишки прятали влюблённость за грубостью. В этом году она стала классной у 7«В».
— Света Михайловна, вчера батя его снова зарёзался, мать бил. На весь дом орал. Ночью «скорая» её забрала. Данилка вызвал, когда отец отрубился. Там и ментов нагнали. Отца забрали, его тоже — пока родню ищут.
— Как?! — ахнула Света Михайловна. Класс замер в ожидании. Что сказать?
— Хорошо, после уроков схожу в участок, разберусь.
По рядам прошёл вздох облегчения.
Перед глазами встало лицо Данила. Сколько раз спрашивала, нужна ли помощь, — мотал головой. На уроках ловила его пронзительный взгляд — краснела, сбивалась.
Класс замер.
— Okay, let’s begin… — бодро начала урок.
На перемене зашла к директору.
— Сергей Иванович, Воронцова…
— Знаю. Звонили из полиции. Пока ищут родню. Не найдут — отправят в детдом. Отцу светит срок, мать… если выживет. Детдом тоже не подарок. Что хуже — зверь-отец или озверевшие пацаны?
— Хочу сходить, поддержать его.
— Как классный руководитель имеете право. Но не советую лезть. В моей практике всякое бывало. — Он устало опустил глаза. Разговор окончен.
Свидание разрешили. Встретились в комнате с выцветшими зелёными стенами, сколоченной мебелью.
— Мама как? — сразу спросил Данил.
Света растерялась. Не узнала о матери.
— В реанимации. Не пускают. Не волнуйся. — Старалась говорить твёрдо.
— Отца посадят? Хоть бы… — в глазах вспыхнула ненависть. Она заметила, как он натянул рукав, прикрывая синяки.
— Родные есть? Бабушки, дяди?
— Не знаю. Если и есть — я им не нужен. Спасибо, что пришли. — Взгляд его обжёг. — Можно писать вам?
— Конечно. — Она протянула листок с адресом и номером.
— Спасибо. Вы добрая. Нрав— Ждите меня, — сказал он, глядя на неё с той же надеждой, что и десять лет назад, и Света Михайловна, наконец, перестала сопротивляться.
