Дневник. 29 апреля.
Сижу на кухне, уставившись в потёртые обои. Ничего интересного, никаких ответов. Вздохнул, покосился на стакан с чаем — жидкость грязно-жёлтая, разбавленная до предела. Заварки нет, как и денег. Плеснул эту бурду в раковину, сполоснул стакан, налил кипятка из чайника. Горячая вода обожгла губы.
Как я дошёл до такой жизни? Было всё: работа, квартира, жена, дочь… Теперь ничего.
***
Мне было пятнадцать, когда мать привела в дом незнакомого мужика. Прижалась к нему, краснея.
— Это дядя Миша. Будет жить с нами. Мы расписались, — проговорила она, теребя край платья.
Дядя Миша казался древним — худой, ниже мамы на голову. Смотрел на меня спокойно, будто изучал.
Я догадывался, что у мамы кто-то есть. Вечерами она исчезала, лгала, что у подруги. Возвращалась с растрёпанными волосами и стёртой помадой. Мне даже нравилась эта свобода.
Все твердили, какая у меня молодая и красивая мать. Приятно, конечно, хотя я не видел. Для меня она просто мама. А разве тридцать лет — это молодость?
Отца не знал. Мать отмалчивалась. А теперь вот — дядя Миша. Разве нам вдвоём было плохо? Развернулся, зашёл в комнату.
— Вань! — донесся вслед сдавленный голос.
Я хлопнул дверью.
Позже мать пришла, гладила меня по плечу:
— Сынок, он хороший, надёжный. Нам будет легче. Ты для меня всё равно самый главный. — Потом добавила строже: — И веди себя прилично.
Она порхала вокруг дяди Миши, как бабочка. Я ревновал дико. Мать, чувствуя вину, подкидывала денег на карманные расходы. Откупалась.
— На мать не серчай, — как-то сказал дядя Миша. — Ты уже взрослый. Скроместя семья, поймёшь, как ей одной тяжко. Я её не обижу.
Я молчал, но знал — он прав. Хоть не лез с дурацкими вопросами про школу и будущее.
После школы объявил, что иду в армию. Чувствовал себя лишним.
— Правильно, — кивнул дядя Миша, перебивая мать. — Армия мужика сделает. Потом на заочное поступишь.
Через год вернулся загорелый, крепкий. Мать ревела, накрыла стол. Я впервые позволил дяде Мише обнять себя. Выпили наравне. Я быстро свалился под стол.
— Куда теперь? — спросил он. — В институт опоздал. Что умеешь?
— Дайте парню отдышаться, — заступилась мать.
Я рассказал про армейские права, умение чинить машины.
— Ладно. У товарища СТО. Договорюсь. Работа тяжёлая, но платят нормально.
— Пойду.
Через месяц получил первую зарплату и заявил: хочу съехать.
— Не пущу! — взвилась мать. — Кто тебя кормить будет?
— Оставь, Таня, — дядя Миша поднял руку. — Сам был молодым. — Достал ключи из прихожей. — Бери мою квартиру. Однушка, на окраине. После развода осталась. Жильцов выселю.
Потом наставлял:
— С бабами не торопись. Квартиру при разводе не дели. И водку не жри.
Так началась моя взрослая жизнь. Мать сначала приезжала с котлетами, пока не появилась Лена. С ней прожили два года. Я уже учился в политехе.
Потом была Катя — огненная, вся в кудряшках. Мужики провожаОна ушла, как и всё остальное, но теперь, глядя на спящую Надю, я понял — жизнь даёт второй шанс, даже когда кажется, что всё кончено.
