**Школьный урок, или Надюшка**
Юра Соколов шагал из столовой. Уже поставил ногу на первую ступеньку, как услышал под лестницей шорох. Заглянул — а там Витька с Сашкой.
— Вы чего тут делаете?
— Ничего. Иди своей дорогой, — отмахнулся Витька.
В этот момент прозвенел звонок. Витька с Сашкой выскочили из укрытия, пряча что-то в карманах, и все трое помчались на второй этаж, перепрыгивая через ступеньки. В класс вбежали последними.
Надюшка выводила на доске задания для контрольной. Ребята торопливо расселись по местам. Юра огляделся: одноклассники шуршали, пряча под парты учебники — готовились списывать.
Надюшка резко обернулась — класс затих.
— Увижу шпаргалки — сразу двойка, — строго сказала она, покраснев, и снова повернулась к доске. Шуршание возобновилось.
Она преподавала в их школе всего второй год после пединститута. Молодость скрывала за напускной строгостью и большими очками в чёрной оправе. Когда повышала голос, всегда краснела. И очень нравилась Юре.
По его инициативе все звали её ласково Надюшкой. В этом году она стала классной руководительницей 7 «В». Мальчишки, да и девчонки, часто хулиганили, срывали уроки. Надюшка терялась, неумело пыталась навести порядок. Однажды Юре показалось, что она вот-вот заплачет. Он не выдержал, вскочил и рявкнул:
— Хватит! Совсем с ума посходили? Она же для вас старается! Не хотите учиться — сидите тихо!
Все замерли. Только Сашка хихикнул: «Соколов влюбился!» На него тут же зашикали. С тех пор класс вёл себя прилично.
Надюшка дописала задание и положила мел, как вдруг в её спину впились бумажные шарики, выпущенные из трубочки от ручки. Несколько застряли в волосах.
Она с брезгливостью стряхнула их, будто это были пауки. Кто-то засмеялся. Юра оглянулся на последнюю парту — там сидели Витька с Сашкой. Вид у них был невинный, но по хитрым глазам Юра понял: это они. «Вот чем под лестницей занимались — готовили диверсию».
— Открыли тетради, — сказала Надюшка тонким, дрожащим голосом.
Снова шуршание.
— Левый ряд — первый вариант, остальные — второй. — Она села за стол.
Все уткнулись в тетради, а Юра показал Витьке кулак. Новая порция шариков полетела в учительский стол, но попала в девочек с первых парт.
— Надежда Ивановна, Скворцов и Петров стреляют! — пожаловалась Лена Сорокина.
— Это не мы! — возмутился Витька и вскочил.
Тут Юра швырнул в него скомканным листом.
— Ай! — Витька схватился за щёку. — Вот, видите?..
— Соколов! — Надюшка встала, бледная. — От тебя я такого не ожидала. Дневник на стол! Двойка за контрольную! — Она размашисто написала замечание и велела завтра привести родителей.
Вечером отец спросил:
— Как дела в школе?
— Нормально. Тебя Надюшка вызывает.
— Что натворил?
— Ничего.
— За «ничего» не вызывают. Говори.
Юра сжался:
— У нас контрольная была. Витька с Сашкой Надюшку… Надежду Ивановну — обстреливали. Мне её жалко стало, вот я и запустил в Витьку бумажкой. Она заметила, поставила двойку и выгнала.
— То есть пострадал невинно?
— Ну…
— Видно, зря я тебя к бабушке не отправил, — вздохнул отец.
— Пап, честно, я не виноват! Не поеду я к бабушке! — Юра горячо заспорил.
— Потом решим. — Отец отвернулся к телевизору, и Юра понял: спор бесполезен.
Но до каникул ещё две недели. Может, что-то изменится.
На следующий день отец пришёл в школу в обед. У Надюшки было «окно». Она сидела в учительской, проверяя тетради.
— Здравствуйте, я Геннадий Васильевич Соколов, — представился он, заходя без стука.
Надюшка поправила очки. Отец Юры был высоким, крепким мужчиной под сорок, с волевым лицом. Его уверенность сразу бросалась в глаза.
— Надежда Ивановна Орлова, — вставая, ответила она. Сняла очки, потом надела снова.
— Я должна сказать вам… — Она выпрямилась, стараясь казаться выше.
— Нет, это я вам скажу, — перебил Геннадий. — Мой сын не виноват, а вы ему двойку влепили. Да ещё меня вызвали.
Ей показалось, он смеётся над ней.
— Вот как? — холодно спросила она.
— Да. Двое хулиганов пытались сорвать контрольную. Стреляли в вас, да? Юра за вас заступился — и получил наказание. А виновные благополучно избежали.
— Контрольная и была их наказанием, — твёрдо сказала Надюшка. — Они учатся плохо, математику не знают. А ваш сын — отличник. Двойку я ему не поставила, — добавила тише. — А те двое получили.
— Воспитательный приём, значит? Тогда зачем вызывали меня?
Она смутилась.
— Юра тоже нарушил порядок…
Геннадий разглядывал её. «Молодая, симпатичная. Пытается казаться строгой. Своих детей нет, а лезет воспитывать…»
Под его взглядом она покраснела, стала похожа на школьницу.
«Я бы за такую тоже вступился», — мелькнуло у него.
— Понимаете, — неожиданно для себя начал Геннадий, — у Юры полгода назад мама умерла. Рак. Я хотел отправить его к бабушке, но передумал. Работаю целыми днями, он один… Нам тяжело.
— Я не знала, — тихо сказала она.
— Я запретил ему говорить. Инцидент исчерпан? — спросил он, но не уходил.
— Да… — Она снова сняла очки, почувствовав себя беззащитной.
— До свидания. — Он улыбнулся, и у неё ёкнуло сердце.
После уроков Надюшка повела Юру к себе.
— Зачем?
— Кабинеты заняты. Дома напишешь контрольную. Или хочешь двойку?
— Не хочу.
Юра шёл рядом, не понимая. Она была какая-то мягкая, и это его злило.
— Я могла сразу пятёрку поставить. Но проверять будут. Поэтому напиши.
— Отец рассказал про маму? Вы меня жалеете?
— Он тебя очень любит. Ты всё, что у него есть.
Дома Надюшка крикнула:
— Мам, мы дома! — и, словно по волшебству, в тот момент, когда Юра впервые за полгода почувствовал, что жизнь — это не только боль утраты, но и надежда, дверь в кухню распахнулась, и оттуда потянуло ароматом пирогов, как когда-то в детстве.
