**Дневник. 28 ноября.**
Сегодня ночью проснулся от прикосновения Василисы. Она дотронулась до моей руки, и я сразу открыл глаза.
— Что? Уже?
Она загадочно улыбалась и смотрела на кровать рядом. Я повернул голову и увидел свёрток. Дотронулся — одеяло провалилось под пальцами. Он был пуст…
— Иван! — её голос донёсся откуда-то издалека, тревожный.
Я открыл глаза. Передо мной — её напряжённое лицо, словно она к чему-то прислушивается. Тряхнул головой, пытаясь стряхнуть остатки сна.
— Что? Разве не две недели ещё?
— Не знаю… живот болит, — прошептала Василиса.
— Ладно, — поднялся на локтях. — Вызовем «скорую». Оглянулся на кровать — никакого свёртка. Вздохнул с облегчением. Наваждение.
— Давай подождём. Возможно, это ложные схватки. Врач говорила, что «скорую» вызывают, когда промежуток между схватками — десять минут. Она с надеждой смотрела на меня.
— Пока они доедут, ты родишь. Где телефон? — Потянулся к джинсам на стуле. Из кармана выпал телефон, глухо стукнувшись о пушистый ковёр.
Окончательно проснулся, поднял телефон, натянул джинсы. А за спиной Василиса застонала, обхватив живот.
— Схватка? — Перекатился на её сторону кровати, начал кулаками массировать поясницу, как учили на курсах.
— Дыши глубже, — сказал и сам шумно вдохнул носом, выдохнул ртом.
Она повторила.
— Прошло, — выдохнула она, бледно улыбнувшись.
— Я вызываю «скорую». — Вскочил. — Нет, везу тебя сам. Быстрее будет.
Сумка с вещами стояла в углу, собрана ещё неделю назад.
— Документы в тумбочке, — сказала Василиса, натягивая свободное платье.
Вытащил бумаги, заметил зарядку на дне ящика, сунул в сумку.
— А паспорт?
— В шкафу.
Бросился в коридор, ругаясь, что она не сложила всё вместе. «Ещё телефон…» — Где твой телефон? — крикнул в спальню.
— На тумбочке, — спокойно ответила она.
— Василиса, ну сколько можно говорить, держи вещи под рукой! Как ребёнок… — ворчал, заходя обратно. — А расчёска? Зубная щётка?
Она виновато улыбнулась, но гримаса боли тут же исказила лицо.
— Сейчас. — Бросил сумку, снова начал массаж. Раздражение подкатило к горлу. Взгляд на часы — половина шестого.
Боль отступила, но ненадолго.
Натянул футболку, схватил сумку.
— Пошли, пока не началась новая схватка.
Она ковыляла в прихожую, держа живот. Обул её в широкие сапоги (обычная обувь уже не лезла), накинул пальто, застегнул капюшон. Сам сунул босые ноги в ботинки — носки искать некогда.
— Готовы? — Помог подняться с пуфика, и мы вышли.
В лифте Василиса снова застонала, опершись о стену. Сочувствовал, но раздражался — так мы до утра не доедем.
— В машине будет легче, — уговаривал, таща её к лифту.
Город только просыпался. В окнах кое-где зажигался свет. Снега выпало много — машину пришлось откапывать.
«Почему люди не думают о времени года, когда планируют ребёнка? Летом было бы проще — ни снега, ни льда…» Мысль прервал новый стон.
Дороги пустынны. Давил на газ, уговаривал:
— Потерпи, осталось немного. Дыши…
Каждый раз, когда она сжималась от боли, у меня тоже напрягался живот. Но это не то. Не могу разделить её боль.
Роддом. Вытащил жену из машины, поволок по пандусу к двери с надписью «Приёмное отделение». Внутри — никого.
— Эй, есть кто?! Мы рожаем! — крикнул в пустоту.
Появилась акушерка в белом халате.
— Успокойтесь, папаша. Через сколько схватки?
— Чаще стали, пока ехали, — ответил за Василису.
— Тапки есть? Переобуйте её. Документы дайте.
Делал всё быстро, но казалось, будто двигался в замедленной съёмке. Она тяжело дышала, прикусив губу.
— Идите домой. Телефон запишите — позвоните позже. — Акушерка кивнула на листок с номером на стене.
Отвёл взгляд — Василиса уже у другой двери. В её глазах — страх. Сердце сжалось. Мысль, что могу её больше не увидеть, подступила комом к горлу. Бросился к ней, но акушерка преградила путь.
— Вам туда нельзя!
Любил её в тот момент сильнее всего. Хотел сказать что-то, но слова исчезли.
— Люблю тебя! — крикнул и улыбнулся.
Она попыталась улыбнуться в ответ, но новая схватка исказила её лицо…
Отнёс вещи в машину, сел за руль. Дома было невыносимо. Позвонил начальнику:
— Жену в роддом отвёз…
— Понятно. Я сам два раза с ума сходил. Потом ещё боялся, что ребёнка перепутают… — начальник усмехнулся. — Позвони, когда будет новости.
Бродил по квартире, трогал вещи, нюхал её подушку.
— Всё будет хорошо, — пробормотал и отбросил её.
Не мог усидеть. Вспомнил, как мы познакомились на дне рождения у Сергея. Не влюбился сразу — показалась слишком холодной. Но пригласил на танец — других свободных девушек не было.
Позже Сергей признался: его жена специально позвала Василису для меня.
Провожал её после вечеринки. Разговор не клеился, но мне было спокойно. Не было привычного трепета перед женщиной — и это понравилось. Через день позвонил (номер дала жена Сергея). Она не кокетничала, просто спросила: «Где встречаемся?»
Так и понял — это моя половинка. Ей — тридцать три, мне — сорок один. Оба с грузом прошлых неудач…
Когда она сказала, что беременна, испугался. А потом обрадовался. Представлял пухлого малыша, как на плакатах в консультации.
Не выдержал — поехал обратно в роддом. Сидел в машине, смотрел, как из дверей выходит счастливый отец с синим свёртком. За ним — уставшая женщина с цветами, родственники…
«Неужели скоро и я так выйду?»
Из роддома вышел парень в расстёгнутой курткеАндрей глубоко вздохнул, глядя на их счастливые лица, и подумал, как странно переплетаются судьбы — один день, два Иванова, две Вики, две разные жизни.
