**Месть**
Родион с детства был тихим и умным мальчиком. Родители не жалели ничего для своего единственного сына — оплачивали секции, кружки, лишь бы он вырос разносторонним человеком. Айкидо, шахматы, рисование… А потом, в отрочестве, гитара.
Пока сверстники гуляли с девчонками, курили за гаражами и баловались дешёвым пивом, он сидел у окна, перебирая струны, напевая хрипловатым голосом что-то о несбыточном.
Родители мечтали для него о большом будущем. В их маленьком городке с населением в четырнадцать тысяч делать нечего. После школы Родион легко поступил в университет областного центра на престижный факультет информационных технологий.
Перед началом учёбы отец отвёз его к тётке — вдове, дети которой уже разъехались. В общежитии, мол, шумно, соблазны, а тут тихо, никто не помешает. Мать не взяли — чтобы избежать слёз. Отец оставил денег и уехал.
Впервые в жизни Родион оказался предоставлен сам себе. Тётка не лезла в его дела — лишь следила, чтобы вовремя кормила и чтобы домой возвращался не слишком поздно.
Сокурсники, вырвавшись из-под родительского крыла, пустились во все тяжкие. Но Родион держался особняком. Он и раньше не был общительным, а теперь и вовсе погрузился в себя. Однако его молчаливую замкнутость нарушила Василиса — ослепительная блондинка, ради которой парни готовы были на безумства.
Говорили, что на «мужской» факультет она поступила исключительно ради удачного замужества. Училась плохо, но преподаватели снисходительно ставили ей тройки — слишком уж приятно было объяснять материал, наклоняясь к её парте, касаясь плеча, вдыхая её тонкий аромат.
Но Родион её не интересовал. Ботаник, гитарист, тихоня — о чём с ним говорить? О шахматах? О программировании? Удел таких, как он, — наблюдать за ней издалека.
А он страдал. Мечтал быть рядом каждую секунду. И, приехав на выходные домой, заявил родителям, что хочет перебраться в общагу. Дорога от тётки — лишняя трата времени. Разразился скандал: крики отца, слёзы матери… Но он упёрся.
— Мне можно доверять, — повторял он. — Я не подведу.
Родителям пришлось сдаться.
Теперь он видел Василису не только на парах (которые она посещала нерегулярно), но и в общежитии. Придумывал поводы зайти в её комнату, но она оставалась холодна. Даже в общей компании она избегала его — отворачивалась, уходила курить на балкон. Родион тоже начал курить, но это не приближало его к ней ни на шаг.
Летние каникулы стали пыткой. Два месяца без неё. Он считал дни до сентября.
Прошёл ещё год. Учёба Родиона была безупречной. Преподаватели прочили ему блестящее будущее. А 31 августа, вернувшись в общагу, он узнал, что Василиса вышла замуж. За старшекурсника-спортсмена, гордость университета.
Теперь она жила в его квартире. Родион видел её только на лекциях — издалека, украдкой.
Перед зимней сессией он решился попросить у неё конспект.
— У меня нет времени, — отрезала она.
— Я завтра верну. Обещаю.
Она вздохнула, но дала тетрадь.
На следующий день Родион прогулял пары. Ему нужно было отнести конспект лично. Краем уха он подслушал, как она жаловалась подруге, что муж уехал на соревнования.
Он разузнал её адрес. Рассчитал время. Сердце бешено колотилось, когда он нажимал на кнопку звонка.
Но дверь открыл её муж — плечистый, с презрительной усмешкой.
— Тебе чего?
— Конспект… Василисе… — пробормотал Родион.
— Давай сюда.
Он протянул руку.
Родион попытался заглянуть за его спину, но спортсмен перекрыл весь проём.
— Я хотел сам… — Он прижал тетрадь к груди.
Муж Василисы выхватил её, хлопнул дверью.
Через неделю Родион перешёл в другую группу. Переехал обратно к тётке.
***
Прошло пятнадцать лет.
Офис ликовал — Родиона Евгеньевича Карпова назначили директором. Бывший шеф уехал в Москву. Среди коллег были и его бывшие сокурсники. Например, Лида Зотова — скромная женщина, мать близнецов.
Она отвела его в сторонку, подняла бокал.
— Я всегда знала, что ты добьёшься успеха.
Он улыбнулся. На её столе стояла семейная фотография: муж, дети, все счастливы.
— Спасибо. Теперь я смогу предложить тебе должность получше.
— Ой, не за это хотела сказать… — Лида поправила очки. — Ты помнишь Василису? Ольшанину? Она же потом за Дольникова вышла…
Как он мог забыть?
— Ну, того качка-спортсмена, — добавила Лида. — Неужели не помнишь?
Он развёл руками.
— Там история печальная… Родила, а он заставил сделать аборт. Потом детей не было. А год назад узнала, что у него любовница, ребёнок… Развелись. Квартиру он оставил себе. Жила у меня неделю… — Лида прищурилась. — А мне казалось, ты в неё влюблён был.
— Да? Не помню…
Он соврал.
— Ей работа нужна. Пусть и не отличница была… Поможешь?
Родион медлил. Сердце колотилось. Она знает о нём. Хочет увидеть.
Он допил шампанское.
— Ладно. На следующей неделе пусть приходит.
Лида сияла.
— Спасибо! Я так и знала — ты настоящий друг!
— Но если не справится — уволю, — предупредил он.
***
Он женился после института. Жена — милая, но пустая. Детей не хотела, только шопинг и соцсети. Развелись через два года.
Женщины приходили и уходили. Никто не зацепил.
А теперь…
***
— В четверг, в час, — сказал он Лиде.
Василиса пришла вовремя. Родион заставил её ждать.
Она сидела в приёмной, нервно теребя сумку.
«Постарела», — подумал он. Красота потускнела.
— Садитесь, — кивнул он.
— Здравствуй, Родион… — Она улыбнулась. — Ты… узнал меня?
— Разве можно забыть?
Он задавал вопросы. Где работала? Почему ушла?
— Мне нужна работа. Любая…
— Даже уборщицей?
Она вспыхнула. Но не ушла.
— Шутка, — сказал он. — Пока только секретарша.
И когда спустя годы они с Василисой сидели вечером на кухне, пили чай и смеялись над старыми фотографиями, он понял, что месть — это всего лишь недоумение перед тем, как судьба наконец расставляет всё по своим местам.
