Дворник нашего двора
Лена возвращалась домой в ранних ноябрьских сумерках. Фонари, как обычно, горели через один, а во дворе вообще царила темнота. У подъезда каждый год осенью стояла огромная лужа, и припаркованные машины мешали её обойти. Но сегодня лужи не было, хотя весь день моросил дождь. Она просто исчезла.
Лена отворила дверь подъезда и оглянулась. Свет из холла падал на влажный, поблёскивающий асфальт. «Не почудилось. Вот чудеса-то».
Лифт почему-то ждал её на первом этаже — тоже редкость. Обычно к вечеру он зависал где-то наверху. Двери разъехались, будто приглашая внутрь. «Невероятно. Точно, сегодня день чудес», — подумала Лена и шагнула в кабину. Нажала кнопку и мельком глянула на своё отражение в потрёпанном зеркале.
На неё смотрело усталое лицо с грустными глазами. Лена отвернулась и машинально поправила прядь, выбившуюся из-под шапки. В этот момент лифт дёрнулся и замер, двери с лязгом открылись, выпуская её на этаж.
«Дома», — вслух сказала она и щёлкнула выключателем, разгоняя скопившуюся в прихожей темноту.
Полгода назад умерла мать. С тех пор опустевшая квартира встречала Лену тишиной, одиночеством и воспоминаниями. Домой она не торопилась, задерживаясь в редакции допоздна. Весь коллектив разбегался ровно в шесть, а она оставалась. Доделывала отчёты, писала планы. Коллеги её не любили, считали занудной и принципиальной. А Лена просто привыкла работать чётко и быстро — и того же ждала от других.
Раньше дома её ждала больная мама, не было времени расслабиться или пожалеть себя. До болезни та работала учительницей и воспитывала дочь в строгости. Лена привыкла всё делать на «отлично», чтобы не подвести мать, хоть и не без внутреннего бунта. А теперь сама стала такой же требовательной.
Был у неё всего один серьёзный роман. Но до свадьбы дело не дошло. Мама уже тогда болела, и Лена отказалась переезжать к жениху — не могла оставить её одну. А он не захотел ютиться в маленькой квартире с больной тёщей.
Так в тридцать два года Лена и осталась одна. Мужчины в редакции были либо женаты, либо ветреные, а кроме работы она никуда не ходила. Раньше — из-за мамы, теперь — из-за усталости и равнодушия к собственной жизни. Впереди ждал ещё один вечер перед телевизором или с книгой.
В субботу Лена проснулась поздно, потянулась и выглянула в окно. Двор припорошило снегом, на котором чётко отпечатались следы. Значит, мороза нет, снег скоро растает. И ей вдруг захотелось пройти по этому хрупкому белому покрывалу, оставить свои следы. Она быстро собралась и вышла на улицу.
Много ли надо для счастья? Первый снег и два выходных впереди. Лена позавтракала, оделась и вышла во двор.
«Леночка, ты в магазин? Купишь батон и хлеб?» — окликнул её голос из приоткрытого окна первого этажа. Это соседка, баба Нина, выглянула.
«Хорошо. Может, ещё что?» — спросила Лена.
Старушка задумалась.
«Нет, ничего, только хлеб». Окно закрылось.
Ну хоть цель появилась. Лена пошла к магазину, ступая рядом с чужими следами.
Возвращая хлеб, она спросила, куда пропала лужа у подъезда?
«Новый дворник убрал. Молодец, правда?»
«А старый куда делся?» — спросила Лена просто так, для вежливости.
«Умер на прошлой неделе. Заходи, расскажу», — махнула рукой баба Нина.
Делать было нечего, и Лена зашла в уютную, заставленную старой мебелью квартиру.
«Иду я на днях с почты, а во дворе мужик на лавке сидит. Хмурый, но не пьяный. Пьяниц я издалека вижу — муж покойный пил, царство ему небесное. А этот — не похож. Сидит, хоть холод уже, ноябрь. Думаю, некуда ему идти.
Вышла, спросила, чего ждёт. А у него глаза несчастные. «Иди, говорю, в подъезд, погрейся. Дворник у нас умер — листья убирать некому. Сходи в ЖЭУ, устройся».
Вот видишь, как двор прибрал. Работящий, вежливый. В подсобке живёт. Видно, некуда ему. Вон он, кстати», — баба Нина кивнула в окно.
По двору шёл высокий мужчина, нестарый, но щетина делала его старше.
На следующий день Лена из окна наблюдала, как новый дворник скребёт асфальт метлой. Шурх-шурх, шурх-шурх. Она долго смотрела на эти монотонные движения. Не похож он на простого работягу. Любопытство разбирало Лену. И вскоре случай их столкнул. Она выносила мусор и оступилась. Кто-то крепко подхватил её за локоть.
«Спасибо», — сказала Лена, узнав в спасителе дворника.
Из-под надвинутой на лоб вязаной шапки (видимо, досталась от прежнего дворника) на неё смотрели умные серые глаза.
«Вы новый дворник», — сказала Лена, разглядывая его.
«Вроде того», — буркнул он и пошёл дальше.
«Букой уродился», — подумала Лена, выбрасывая пакет.
Как-то, возвращаясь с магазина, она снова его встретила. Он выносил коробки из подсобки, а Лена невольно преградила дорогу.
«Послушайте, почему вы дворником работаете? Это же пенсионерская работа, а вы…»
«А вам какое дело?» — отрезал он, даже не обернувшись.
«Просто интересно».
Он не ответил, всем видом показывая, что раскрываться перед чужими, а тем более перед этой бледной мышью, не собирается.
«Грубиян», — фыркнула Лена, но он уже скрылся за углом.
«Странный. И чего я к нему привязалась? Наверное, думает, одинокая дура клеится».
Теперь она часто смотрела в окно, следя, как он метёт двор. Не похож на опустившегося человека. Видно, что образованный. Просто что-то в жизни пошло не так.
Баба Нина как-то поделилась сплетнями:
«В ЖЭУ девчонки сказали, бизнес у него прогорел, денег нет, жена выгнала. Вот и оказался на улице».
«Как же так?» — Лена вдруг почувствовала жалость.
«Гордый. Не просит помощи».
Лена первая здоровалась с ним во дворе. Он кивал и бурОна больше никогда не спрашивала его о прошлом, а через год они вместе встречали Новый год уже в своей новой квартире, где пахло хвоей, мандаринами и счастьем.
