Был хмурый октябрьский вечер. Вечерняя служба подходила к концу. В храме было мало народу — испугались выходить под дождём, который к вечеру перешёл в мокрый снег.
Храм постепенно пустел. Свечи на подсвечниках вздрагивали от сквозняков, стоило кому-то открыть дверь, тонкие струйки дыма вились в воздухе. Наконец затихло шарканье по каменному полу — осталась одна Татьяна.
Она вышла из-за церковного прилавка, погасила свечи, смахнула капли воска. Потушила лампадки перед иконами. Узкие витражные стёкла пропускали лишь тусклый свет уличных фонарей. Горела лишь одна лампочка над свечной лавкой, бросая блики на золотые оклады.
Из бокового придела вышел отец Алексей, накинув поверх рясы тёплую куртку.
— Сторож уже пришёл? — спросил он, останавливаясь рядом с Татьяной.
— Нет ещё. Что-то передать?
— Нет. До завтра. — Он кивнул и направился к выходу.
Татьяна принесла ведро с водой, принялась мыть пол. Любила, когда утром храм встречал чистотой. Вдруг снова сквозняк — тяжёлая дверь с глухим стуком захлопнулась. Она обернулась. Сторож, тёмный силуэт в проёме, перекрестился на дверь, кивнул ей и прошёл в свою каморку. Татьяна ни разу не слышала его голоса, хотя отец Алексей уверял, что тот не немой.
Она убрала ведро, оделась, окинула взглядом храм — все ли лампадки погашены? — и шёпотом прошептала перед каждой иконой: «Святитель Николай, моли Бога о нас…», «Пресвятая Богородица, спаси нас…», «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий…»
— Ухожу! — крикнула сторожу. Голос гулко разнёсся под сводами.
Погасив свет, она толкнула дверь. На крыльце задержалась, прислушиваясь. Шагов не было слышно, но лязг засова означал — сторож запер дверь изнутри.
И тут она услышала писк.
Ожидая увидеть котёнка, прижавшегося от дождя под крыльцом, Татьяна опустила взгляд и увидела белеющий в темноте свёрток.
— Господи, дитё! Да кто ж тебя здесь оставил?! — Она подняла лёгкий узелок, отогнула край одеяльца — маленькое сморщенное личико.
— Сердце каменное у матери, раз в такую погоду бросила… — прошептала она.
Мысли метались: стучать обратно в храм? Звонить в полицию? Но, не раздумывая, она решила отнести ребёнка домой, а там уже советоваться с отцом Алексеем.
Не успела сойти с крыльца, как из темноты вырвалась женщина.
— Отдайте! — выхватила свёрток.
Голос выдавал совсем юную девушку.
— Твоё? Грех-то какой — бросить! Простыть бы мог! — строго сказала Татьяна.
— Не бросала… Оставила ненадолго… — девушка задыхалась от рыданий.
— В храм зайти не догадалась? — смягчившись, спросила Татьяна.
Девушка молчала.
— Есть куда идти? — крикнула ей вдогонку.
Та замедлила шаг.
— Вижу, что некуда, — пробормотала Татьяна. — Постой! — Она догнала её. — Пойдём ко мне. Ребёнок плачет, мокрый, голодный… Да и ты вся продрогла.
Девушка покорно пошла за ней.
Татьяна без умолку говорила всю дорогу — о том, что муж её умер, детей Бог не дал, что гостям в её доме всегда рады. Вещей нет? Не беда — у соседки малый недавно родился, одолжит пелёнок.
— Вот и пришли, — Татьяна открыла дверь подъезда. — Шестой этаж…
В лифте разглядела — одежда на девушке промокла насквозь, губы посинели.
— Давай ребёнка, а ты раздевайся, — засуетилась Татьяна, впуская их в квартиру.
В комнате девушка развернула свёрток — крохотная девочка дрыгала ручками.
— Голодная, — прошептала Татьяна. — Прикрой, я к соседке схожу.
— Людка, одолжи памперсов да пелёнок, — попросила она, стуча в дверь.
— У тебя что, ребёнок завёлся? — удивилась соседка.
— Племянница с малышкой. Вещи в поезде украли, — соврала Татьяна.
Вернулась с пакетом детских вещей — девушка уже кормила младенца.
— Молоко есть? Слава Богу! — Татьяна поставила чайник. — Как звать-то тебя?
— Алёна.
— А я Татьяна. А дочку как?
— Варвара.
— Славное имя.
От горячего супа Алёна оттаяла. Рассказала, как вышла из роддома…
— В общежитии пустили только до родов. Куда идти? Думала, с моста… — она замолчала. — А у храма ноги приросли. Оставила у двери, чтобы быстрее нашли…
— Родители?
— Мать замуж вышла… Отец ребёнка знал, что беременна, аборт велел сделать…
— Живи у меня, — твёрдо сказала Татьяна. — Бог вас ко мне привёл.
Шли дни. Варя росла. Алёна помогала по дому, ходила в храм. К следующей осени девочка уже бегала, звала Татьяну бабушкой. Алёна восстановилась в институте.
Прошло пятнадцать лет
— Мам, платье в талии надо ушить? — Варя крутилась перед зеркалом перед выпускным.
— И так хорошо. Жаль, бабушка не дожила…
Год назад Татьяна умерла в церковной лавке. Алёна оплакивала её как мать. Теперь по выходным сама стояла за свечным прилавком.
Варя поступила в мединститут, как и мать. Но вскоре стала задумчивой.
— Влюбилась? — спросила Алёна.
— Он слишком стар для меня… Преподаватель. Игорь Степанович Родионов. Так на меня смотрит…
У Алёны потемнело в глазах.
— Мама!
— Всё нормально… — Она узнала фамилию.
На следующий день пришла в институт. Увидела его выходящим из аудитории — почти не изменился.
— Вы ко мне?
— Да.
— Я вас слушаю.
— У вас учится Варвара Романова.
— Талантливая студентка. Вы её мать?
— Да. А ты меня не узнаёшь, Игорь?
Он присмотрелся.
— Я Алёна. Ты послал меня на аборт— Варя твоя дочь, — прошептала Алёна, глядя ему прямо в глаза, и вдруг почувствовала, как старая боль наконец отпускает её.
