День прощения
Последней электричкой Наталья вернулась из Москвы в родное село. Весь день бегала по делам: сначала в поликлинику – собирала справки, потом в морг – сдавала пакет с одеждой. Мама сама приготовила его заранее. Успела даже заскочить к себе в квартиру и переодеться в чёрное платье.
Наталья плюхнулась на кухонный стул, вытянула уставшие ноги, не в силах даже раздеться. В доме похолодало – надо бы печь затопить. Уехала на заре, а теперь уже сумерки. Она тупо уставилась на грязные следы на полу – от врачей скорой, от мужиков, уносивших маму, от соседей. Только сейчас сообразила, что дверь весь день была распахнута настежь, а на дворе уже октябрь. Не знала, можно ли мыть пол в такой день. Решила пока не трогать.
За дверью скрипнули ступеньки. Наталья встрепенулась, подумав, что это Лена приехала, но вошла соседка.
– Видела, как ты вернулась. Чем помочь? – спросила тётя Галя, мамина подруга.
– Да нет… – Наталья снова обмякла на стуле.
– Холодно у тебя. Сейчас печь растоплю. – Тётя Галя вышла и вскоре вернулась с охапкой дров, зашумела на кухне.
На мгновение Наталье показалось, будто это мама хлопочет, будто смерть её приснилась…
– Ну вот, скоро потеплеет. – В комнату вошла не мама, а тётя Галя. – Не заботься о поминках. Завтра похороны? Поезжай в город, а мы тут с Мариной всё уладим. Ленка-то в курсе? Приедет?
– Телефон не берёт, смс отправила. Не знаю. Спасибо вам… – еле шевеля губами, прошептала Наталья.
– Да что ты, не чужие же. Мы с твоей матерью как сёстры были. – В голосе прозвучал укор, и Наталья это заметила, резко подняла глаза. – Ладно, пойду, – смутилась тётя Галя и двинулась к выходу. Взялась за ручку, но задержалась. – Дверь завтра не закрывай, ладно?
Наталья кивнула, прикусив губу. В печке затрещали дрова, пламя загудело в трубе, дом ожил. И тяжёлое, гнетущее одиночество, засевшее тут после смерти мамы, будто отступило. Говорят же, в первые дни умерших можно ощутить рядом. Наталья огляделась – но ничего не почувствовала.
Мама в последние годы сильно сдала. После папиной смерти будто смысл жизни потеряла. Порой Наталье казалось, что она не хочет жить, торопится к нему. Стала угрюмой, замкнутой. После школы Наталья уехала в Москву, поступила в техникум на бухгалтера.
Каждые выходные приезжала – слава Богу, недалеко. Привозила продукты, помогала по хозяйству. В прошлом году мама резко похудела. Наталья свозила её в больницу – неутешительный диагноз. Мама восприняла его равнодушно, даже с облегчением, как показалось.
Когда мама уже не могла вставать с постели, Наталья взяла отпуск и перебралась к ней. На работе предупредила – возможно, придётся брать за свой счёт. Через месяц мамы не стало. Последние два дня она не ела, не говорила, была в забытьи.
Наталья всё равно разговаривала с ней – неважно, слышит та или нет. От звука собственного голоса становилось не так страшно. В последний день она просила у мамы прощения за всё, умоляла не оставлять её одну, гладила исхудалую руку.
Говорила, что вот-вот приедет Лена. При имени дочки веки мамы дрогнули, но глаза не открыла. Может, уже была там, с отцом, куда всё это время так стремилась?
Отец был работяга, пил умеренно, что редкость для села. Многие женщины, и замужние, и одинокие, пытались его заманить, под благовидным предлогом позвать в гости. Но отец любил мать, не изменял. В селе такие вещи не скроешь.
С зарплаты всегда приносил им с сестрой гостинец – пряники или конфеты. Как же они радовались этим скромным подаркам.
Ушёл он рано, точнее, погиб. Мама так и не смирилась. Наталье тогда было семь, а Лена уже заканчивала девятый класс. Как уехала в училище – вернее, сбежала из дома после трагедии – так ни разу и не вернулась.
Незадолго до смерти, когда мама ещё могла говорить, просила Наталью позвать сестру. Та звонила, писала, но телефон либо молчал, либо был выключен. В последний раз написала, когда мама умерла, но Лена не ответила. Наталья врала маме, что у Лены дочка заболела. Поправится – сразу приедет. Верила ли мама? Неизвестно.
Вспомнила, как звонила сестре год назад, когда огласили диагноз, умоляла приехать. Лена восприняла новость холодно.
– Она же выгнала меня, разве забыла? Не приеду, – отрезала старшая.
– Вы обе друг друга стоите. Она может умереть, приезжай, поговорите, простите друг друга… – уговаривала Наталья.
– Я не виновата в смерти отца. Я же была ребёнком. А она думала, как мне будет тяжело, когда выгоняла? – голос Лены дрогнул.
– Она не выгоняла, просто в горе наговорила лишнего. Она потом жалела… Пожалуйста, приезжай.
– Не приеду, – Лена бросила трубку.
«Значит, не приедет», – подумала Наталья и поднялась.
Сняла пальто. В доме потеплело, скоро будет жарко. Но её знобило. «Неужели заболела? Как некстати». Включила электрочайник.
Есть не хотелось, но горячий чай был необходим. Сидела на кухне, ждала, пока закипит вода. Мама всегда держала кухню в идеальной чистоте. Теперь же – пятна, крошки, следы. Кому теперь эта чистота? Наталья всё равно протёрла стол тряпкой, будто мама могла увидеть и отругать.
Нужно решать, что с домом делать, но без Лены нельзя. В Москве всё есть, а сюда не наездишься. Вряд ли и сестре дом нужен. «Неужели даже на похороны не приедет?»
И в этот момент хлопнула входная дверь. Наталья прислушалась – шагов не слышно. Уже стемнело, а дверь она не закрыла после тёти Гали. Может, это она, что-то забыла?
Страх ёкнул где-то внутри. Наталья вскочила, готовая бежать, хотя куда? Разве что в окно. И тут в комнату кто-то вошёл. Сердце колотилось так громко, что, казалось, заглушало все звуки. Осторожно выглянула – и увидела Лену.
– Слава”Слава Богу, ты приехала!” – выдохнула Наталья, бросаясь к сестре, и в этом объятии, впервые за столько лет, почувствовала, будто холодная стена между ними наконец-то начала таять.
