**Дневник. Любовь до гроба.**
Сегодня вышла из магазина, перехватила пакет в другой руке, будто в нём не хлеб с молоком, а кирпичи. Впереди наш пятиэтажный дом, окна тёмные. «Анютка опять удрала гулять, — подумала я, ощущая, как кипит внутри злость. — Ну пусть только вернётся… С тех пор как познакомилась с этим… Серегой, так и учёба на задний план ушла. Учителя ворчат, а скоро ЕГЭ, институт. Вот придёт — я ей устрою!»
На кухне поставила пакет на стул, бросила взгляд на плиту — холодную, нетронутую. «Просила же картошку почистить или суп разогреть. Нет, убежала… Ну и что мне с ней делать?»
Резко стянула куртку, бросила на вешалку, вернулась, хлопая дверцами шкафов. Готовила ужин с таким грохотом, будто мстила кастрюлям за все свои обиды.
Но Анюта не возвращалась. Уже половина одиннадцатого, а её всё нет. Я металась по квартире, как зверь в клетке, твердя про себя:
«Вот только появись… Я тебе покажу, как гулять до ночи! Бьюсь как рыба об лёд, всё для неё, а она… даже макароны сварить не в состоянии. Я одна, всё одна… Думает, мне легко? Сама чуть не повторила судьбу матери-одиночки, а она туда же! Неблагодарная…»
Злость клокотала, хотелось что-нибудь швырнуть, разбить — лишь бы выплеснуть хоть каплю этого яда.
Когда в замке зашевелился ключ, сердце ёкнуло: «Жива!» Готова была обнять её, простить… Но увидела её сияющие глаза, и гнев вспыхнул с новой силой.
— Где была?! Час-то какой?! Уроки? Через месяц экзамены, а ты шляешься! — закричала я, забыв про соседей.
— Я всё сделала… — попыталась оправдаться Аня.
— Молчи! Не перечь! Я тебя растила, думала, выучишься, работу найдёшь… А ты… мои ошибки повторяешь!
— Ничьи ошибки я не повторяю! — огрызнулась она, щёки пылали.
Я сжала кулаки, чтобы не сорваться на оскорбление, огляделась в поисках «орудия». Анюта рванула в комнату, но я схватила зонт с тумбочки и замахнулась.
— Мама! — вскрикнула она, прикрыв голову руками.
От этого крика рука опустилась сама собой. Зонт со стуком упал. Всё во мне сникло, будто воздух из шарика.
— Я места себе не нахожу… а ты… Что это у тебя? — слабо спросила я, заметив колечко на её пальце.
Опустилась на табурет, будто ноги подкосились.
— Это… Серёжа подарил, — прошептала Аня, осторожно глядя на меня.
— Ты же ещё школьница! — вскричала я, разглядывая блёклый камешек.
— Он меня любит!
— Любит? Тогда бы не губил! — закачала головой, из груди вырвался стон.
Ночью не спала. Ворочалась, прокручивая в голове худшие сценарии. Умница, красавица, моя гордость — как она связалась с этим… бездельником? Накрутила себя так, что к утру решила: хватит.
Вытащила ключи из её куртки, оставила запасные (ещё от Витьки остались), заперла квартиру. «Пусть побудет дома. Завтра в школу записку напишу, скажу, что заболела. А вечером поговорим».
Но разговор не состоялся. Вернувшись с работы, я увидела толпу у соседнего дома и… свою Аню на крыше. Рядом — он.
— Господи… как?.. — прошептала я, глядя, как они стоят у края, держась за руки.
— Мама! — донеслось сверху. Или мне показалось?
— Юль, прыгаем! — крикнул Сергей.
Я рванула вперёд, но мир поплыл, ноги подкосились…
Очнулась от голоса спасателя:
— Лежите, «скорая» уже едет.
— Аня?..
— Жива. Вон стоит.
Она бросилась ко мне, рыдая:
— Прости…
Позже они ещё пытались уговорить её спуститься. Но в последний момент Сергей вырвался — и прыгнул.
После этого Аня словно окаменела. Месяц не выходила из комнаты. Потом вернулась в школу, сдала ЕГЭ, поступила… Но смеяться начала лишь через год, когда случайно встретила в торговом центре Пашу — того самого спасателя.
Сейчас они женаты.
Любовь — как мотылёк: несётся на свет, не видя преград. И если разобьётся — то навсегда.
«Человеческой жизни слишком много для любви. Слишком много».
