У Вани была обычная семья. Мать и отец любили его, как и он их. Вместе по выходным ходили в кино и театры, зимой катались на коньках, летом ездили на Чёрное море. Собирали ракушки, отец учил Ваню плавать… Потом разорился завод, где он работал. И отец запил. А напьянившись, ругал правительство, премьер-министра, экономику. Все были виноваты в том, что он остался без работы.
Когда мать, устав от его пьяных криков, просила лечь спать, он набрасывался на неё. В последнее время агрессия вспыхивала сразу. Она отправляла Ваню в комнату, но он всё слышал — крики, звон разбитой посуды. Что он мог сделать?
Когда отец наконец засыпал, наполнив квартиру храпом и перегаром, мать пробиралась к Ване, часто засыпая рядом на узкой кровати. Он замечал синяки на её руках, иногда на лице. Утром отец каялся, клялся, что больше не поднимет на неё руку…
Утром мать тихо уходила. Протрезвевший отец отправлялся «искать работу». Ваня оставался один, делал уроки. Учился он во вторую смену в третьем классе. Сам разогревал обед, ел и шёл в школу. Вечером всё повторялось.
— Опять отец вчера бушевал? — спрашивала соседка Тамара Семёновна, жившая за стенкой.
— Да, — коротко кивал Ваня.
— Чего мать в полицию не обращается?
— Мне пора, в школу опаздываю, — Ваня спешил уйти.
— Беги, беги, — вздыхала соседка, провожая его взглядом.
Когда Ваня вернулся из школы, мать готовила ужин. Отца не было, и он обрадовался. Сел за стол, стал рассказывать школьные новости. Потом сказал, что без отца лучше, и было бы хорошо, если б тот не возвращался. Мать покосилась на него строго.
— У него трудный период, сынок. Устроится на работу — всё наладится.
Но отец пришёл, с шумом раздеваясь в прихожей, что-то роняя и ругаясь. Мать сразу сжалась, выглянула из кухни.
— Иди в комнату, — шепнула она, подтолкнув Ваню.
Он сидел и слушал. Но сегодня всё было по-другому — тише. Потом мать вскрикнула, что-то тяжелое грохнуло на пол. Ваня выскользнул из комнаты и заглянул в кухню. Отец стоял, широко расставив ноги, глядя на распластанную на полу мать. Ваня не сдержался, вскрикнул. Отец повернул к нему лицо, глаза налились кровью.
— Сынок… — начал он.
Ваня выбежал из квартиры и позвонил соседке. Его трясло. Тамара Семёновна, не разобрав его слов, вызвала полицию и скорую. Те приехали почти одновременно. Отца забрали, мать увезли в больницу. Эту ночь Ваня провёл у соседки.
Утром они поехали к матери. Та лежала в палате одна, опутанная трубками. Спала, не просыпаясь, даже когда Ваня звал её и дёргал за руку. Врач увёл Тамару Семёновну в коридор, оставив Ваню одного.
Он будил её снова и снова. Соседка не возвращалась, и он пошёл искать. Одна из дверей была приоткрыта. Ваня услышал, как врач говорил кому-то: «Она в коме, шансов мало, но надо верить…» Он испугался и убежал из больницы.
Тамара Семёновна нашла его на скамейке в парке. До дома он проплакал. Дома соседка спросила, есть ли у них родные.
— Бабушка в деревне, — ответил Ваня.
— Далеко?
— На автобусе час, потом три километра пешком.
— Дорогу помнишь?
— Я что, маленький? — обиделся Ваня.
— Завтра отвезу тебя к бабушке, — пообещала Тамара Семёновна.
Но утром ей позвонила подруга — её мать умирала. Соседка растерялась.
— Провожу тебя до автобуса. Ты уже большой.
На вокзале она попросила водителя присмотреть за Ваней. Тот согласился. Ваня уснул под рокот мотора и вмиг проснулся от толчка.
— Парень, приехали, — будила его соседка по сиденью.
Он вышел из автобуса. Люди быстро разошлись, и на дороге он остался один. Стало страшно. Но светило солнце, под ногами шуршали листья. Чтобы придать себе храбрости, запел: «Белеет ли в поле пороша, пороша, пороша…» Раньше они пели эту песню с матерью.
Он прошёл одну деревню, потом вторую, с магазином. Когда первая осталась позади, кто-то свистнул. На поваленном дереве сидели двое парней.
— Ты кто такой? К кому едешь? — спросил старший. — Вроде не местный.
— К бабушке, — ответил Ваня.
— Школу прогуливаешь?
— Так надо, — он не стал объяснять.
— Сигарет нет? — спросил второй, тонким голосом.
— Мать говорила, кто рано курит — не вырастет, — ответил Ваня.
Парни засмеялись.
— Маменькин сынок! А что у тебя тут? — Старший сорвал с Вани рюкзак.
— Отдайте! — Он попытался отнять, но парень оттолкнул его.
На землю полетели вещи, книга, пакет с бутербродами.
— Когда моя мать приводила мужиков, выгоняла меня на улицу. Тебя тоже отправили, чтоб не мешал? — старший грубо засмеялся.
Ваня не выдержал. Мать в больнице, а они… Он бросился на них, но силы были неравные. Парень толкнул его, второй подставил подножку. Ваня упал, ударившись спиной о камни.
— Деньги есть? — старший повысил голос.
Домов не было видно. Ваня попытался встать, но парень повалил его снова. Второй шарил по карманам.
— Тысяча! Богатый! — радостно закричал он, размахивая купюрой, которую дала Тамара Семёновна.
Ваня вскочил.
— Верните! — Он набросился на них.
Но он не мог справиться с двумя. Парень оттолкнул его, Ваня упал, ударившись головой о дерево…
— Мальчик, вставай, — над ним склонилась старушка. — Ироды… Как звать-то тебя? Ты не здешний?
Ваня встал, но не мог вспомнить ни имени, ни зачем приехал. На нём не было куртки, рюкзак исчез.
— Пойдём ко мне, — сказала старушка.
От боли и беспомощности он готов был заплакать. Она умыла его, накормила, потом ушла к председателю. Ваню она заперла.
ВернуласьКогда старушка вернулась с участковым, Ваня вдруг ясно вспомнил своё имя, лицо матери и дорогу к бабушке — словно туман рассеялся, оставив только твёрдую решимость никогда больше не теряться.
