«Мам, а давай бабушка выйдет и потеряется? Всем же легче станет, — с вызовом заявила Даша.
— Запри дверь, не забудь, — устало ответила мать, отодвигая стул.
— Ну ма-ам! Вечно ты за своё! — обиженно фыркнула пятнадцатилетняя Даша.
— Не вечно, а пока бабушка с нами. Если выйдет — заплутает и…
— И замёрзнет под забором, а нам потом всю жизнь совесть грызть… Может, и пусть? — ехидно подняла бровь Даша.
— Что пусть? — не поняла мать.
— Ну, потеряется. Ты сама же говорила, что устала с ней возиться.
— Как тебе не стыдно! Она мне свекровь, не кровный человек, но для тебя — родная!
— Родная? — Даша прищурилась, как всегда перед скандалом. — А где она была, когда её сыночек нас бросил? Когда отказывалась со мной сидеть? С внучкой-то родной! Тебя не жалела, когда ты на трёх работах горбатилась… Ещё и обвиняла, что мужик ушёл!
— Замолчи! — взвизгнула мать. — Зря я тебе это рассказывала… — Она тяжело вздохнула. — Плохо я тебя растила, раз в тебе ни капли жалости. Страшно мне. Вот состарюсь — и ты так же меня в дом престарелых сплавишь? Раньше ты доброй была — всех котят подбирала, а теперь… Бабушка тебе не котёнок. — Мать покачала головой. — Она и так наказана. Отец твой от неё тоже отвернулся.
— Мам, беги на работу, опоздаешь. Дверь закрою, честно, — виновато пробормотала Даша.
— Ладно, а то наговорим лишнего… — Но мать не сдвинулась с места.
— Мам, прости, но смотреть на тебя больно. Кожа да кости. Тебе сорок, а ходишь, как старуха, еле ноги волочишь. Кто тебе правду скажет, как не дочь? — Даша снова завелась.
— Спасибо на добром слове. Смотри, чтоб газ не оставляла и воду не забыла выключить.
— Вот именно! Сидим, как привязанные. Никакой жизни! Давай её в пансионат определим — там и уход, и присмотр…
— Опять за своё? — резко перебила мать.
— Всем же лучше будет! — не сдавалась Даша.
— Не хочу слушать. Никуда я её не отдам. Сколько ей осталось? Пусть дома…
— Да она нас переживёт! Иди уж, а то начальник взвоет. Дверь закрою, — сквозь зубы бросила Даша.
— Прости. Все гуляют, а ты тут…
Они не заметили, как дверь в бабушкину комнату приоткрылась. Старуха всё слышала — но вряд ли поняла, да и забудет через минуту.
Мать ушла, а Даша заглянула в бывшую детскую, теперь бабушкину.
— Ба, чего-нибудь хочешь? — спросила она.
Бабушкин взгляд был пуст.
— Давай конфетку дам, — вздохнула Даша, подняла старуху и повела на кухню.
— Ты кто? — уставилась бабушка.
— Пей чай, — Даша положила перед ней конфету.
Когда-то бабушка душилась «Красной Москвой», красила губы в алый и кокетничала с мужиками. Теперь её седые волосы редкими прядями прилипали к желтоватому черепу. Даша отвернулась.
Звонок в дверь прервал её мысли.
— Мам, наверное, ключи забыла… — Но на пороге стоял Витя, её одноклассник. Мать его терпеть не могла, поэтому он приходил тайком.
— Чего рано? — прошептала Даша.
— Видел, как твоя ушла.
— Люся! — донёсся с кухни бабушкин голос.
— Кто это? — удивился Витя.
— Так она маму зовёт. Прячься в ванной — у неё сегодня «просветление».
Когда Даша вернулась на кухню, чашка была пуста, а конфета исчезла.
— Чаю хочу, — заявила бабушка.
— Ты же только что… — Даша махнула рукой.
Она снова налила чаю, дала ещё одну конфету и отвела бабушку спать.
— Можно вылезать? — высунулся Витя.
Они уселись на кухне, слушая музыку в один наушник. Даша не заметила, как бабушка выскользнула в прихожую…
— Дверь открыта! — ахнула Даша, провожая Витю.
Старухи нигде не было.
— Я же не заперла! Мама подумает, что я нарочно! — запричитала Даша.
— Почему?
— Да я ж сегодня говорила, мол, пусть потеряется!
— Ладно, ищем. В тапках далеко не уйдёт, — Витя рванул во двор.
Соседи не открывали. Даша обежала двор — нигде. Вспомнила, как бабушка рассказывала, что в школе из окна прыгала…
Школьный двор был тёмным. У забора кучка парней издевалась над кем-то.
— Конфетку хочешь, бабуля? — один махал фантиком перед старухой в халате.
— Отвалите! — крикнула Даша.
— О, вторПарни расхохотались, но тут из темноты выскочил Витя, и, схватив бабушку за руку, они с Дашей рванули прочь — домой, где мама уже ждала их с горячим чаем и молчаливым пониманием в глазах.
