В серых тучах дождливо хмурилось небо. Антон запрокинул лицо, ощутив на коже мельчайшие капли. Сырость заполнила лёгкие, пропитав воздух осенней свежестью.
За спиной с металлическим скрежетом захлопнулась тюремная калитка. Поправив потрёпанную сумку через плечо, он шагнул вперёд, оставляя за спиной мрачные кирпичные стены…
***
За два года до этого
Антон сжимал руль, пытаясь подавить в себе злость. Куда исчезла их с женой теплота? Почему теперь они только кричат друг на друга? На пассажирском сиденье вибрировал телефон, мелодия звонка резала ухо.
Звонок оборвался.
— Вот и хорошо, — сквозь зубы процедил Антон.
Но не успел он проехать и квартал, как телефон залился трелью снова.
— Ну чего ещё?! — рявкнул он, хватая трубку.
— Антош, мы не договорили… Ты просто сбежал…
Жена продолжала гнуть свою линию, её слова вонзались в сознание, мешая сосредоточиться на дороге. Хотелось крикнуть: «Да заткнись ты!»
— Ты почему молчишь?! — взвизгнула она.
— Ты знаешь, что я скажу. Ладно, хватит мучить друг друга. Давай разводиться, — он резко ударил по тормозам, едва не проскочив красный. Телефон выскользнул из рук, но он успел его поймать.
— Папа… — дрожащий голос дочери прозвучал в трубке. — Не уходи!
— Алёнушка, солнышко… Я не ухожу, не плачь. Скоро вернусь…
Сзади взревел клаксон.
— Да еду я, чёрт! — буркнул Антон в сторону нетерпеливого водителя.
Он газовал, бросая телефон на сиденье, и в этот момент машину резко тряхнуло от удара сзади. Ремень впился в грудь, лицо шлёпнулось о руль.
— Блин! — выругался он, выскакивая на улицу.
На мокром асфальте перед бампером лежала девочка…
— Вызовите «скорую»! — закричал он прохожим, опускаясь на колени рядом с ней.
Так рухнула его прежняя жизнь — работа, семья, дом…
Суд дал ему два года. Считал, что легко отделался. Будь на месте Алёнки его дочь — убил бы водителя на месте.
Жена подала на развод сразу. Через полгода вышла замуж и увезла дочь в другой город. Теперь он понимал: у неё был любовник ещё до аварии. Вот почему она так жаждала ссор…
***
Антон
Он поднялся на четвёртый этаж, зная, что дома его никто не ждёт. Постоял у своей двери, потом нажал на соседскую звонок.
— Антон?! Вернулся? — ахнула пожилая соседка. — Твои-то уехали, знаешь?
— Знаю. Ключи от квартиры не оставили?
— Оставили, конечно. Сейчас принесу. — Женщина заковыляла внутрь, через минуту вернувшись со связкой. — Бери. Заходи, если чё.
Квартира встретила его тяжёлым молчанием. В детской на кровати сидел плюшевый мишка, забытый Алёнкой. Антон прижал его к лицу, вдыхая слабый запах дочери.
Он долго лежал в ванне, потом рухнул в кровать. Проснулся — на часах всего семь вечера. Желудок скрутило от голода.
Со справкой об освобождении никуда не брали. Устроился грузчиком на хлебозавод — хоть какие-то деньги.
Раньше сидел в интернете, смотрел кино, переписывался с друзьями. Если бы был ноут — можно было бы подрабатывать. Но компьютер забрала жена.
В тайнике нашелся заначек. На следующий день купил подержанный ноутбук.
Теперь после работы он садился за экран. Листал новости, искал вакансии, заглядывал в соцсети. Найдя страничку Алёнки, чуть не зарыдал. Смотрел на фото и удивлялся, как она выросла.
Писать не стал — бывшая жена могла запретить дочери общаться. Но каждый день заходил, следил за её жизнью. Настанет время — напишет. Но не сейчас.
Однажды он решил найти ту девочку, которую сбил. Ей было пятнадцать, а теперь должно быть восемнадцать. Имя не забыл, а вот лицо стерлось из памяти. В тот день оно было в грязи…
Он вбил её данные в поиск. Одна аватарка показалась знакомой. Девушка улыбалась, но глаза были строгими. Страница закрыта для посторонних.
Антон написал ей, попросился в друзья. Соврал, что она похожа на его дочь, которую жена увезла. Что ещё мог написать тридцатидвухлетний мужик восемнадцатилетней девчонке?
Нужно было зацепить. Он рассказал, что после аварии долго лежал в больнице, учился ходить заново. Врал без зазрения совести. Регистрался как Димка, закинув на страницу старые фото. Вдруг родители контролируют её переписку?
Она ответОн стоял у её двери с букетом ромашек, сердце бешено колотилось — сегодня он скажет правду, какой бы горькой она ни была.
